— Честно? — посмотрел на нее следователь. — Я в такие совпадения не верю. Как вы приехали, никто не видел, билета нет, костюм точно такой, какой был на мошеннице, доллары у вас в кармане имеются… Но мы, безусловно, будем проверять все ваши показания. Допросим продавщицу, с хозяйкой киоска тоже поговорим обязательно. Все узнаем про этот костюм, был ли такой в продаже, сколько стоил… Вот вы говорите, что в поезде с молодым человеком ехали, давайте его координаты, мы с ним свяжемся, давайте координаты других людей, которые могли вас вчера-позавчера видеть где-то вдали от нашего города… Ну, давайте, я готов записать и все проверить.
Олеся уже чуть было не назвала имена Антипина и Силантьева, но, слава богу, вовремя спохватилась. Алиби они ее, конечно, подтвердят, в этом Олеся не сомневалась… Вспомнив последний разговор Дмитрия по телефону, она почувствовала, как по спине побежали мурашки. Ни в коем случае нельзя было допустить, чтобы этому монстру и лицемеру Силантьеву сообщили, где ее искать… Здесь рано или поздно все равно все разъяснится, а скрыться от человека, который пообещал Питу ее убить, Олесе вряд ли удастся еще раз. Может быть, даже и хорошо, что ее задержали… Ничего приятного в этом, конечно, нет, но в милиции эти придурки хоть убивать не станут. Побоятся.
— Знаете, — немного помолчав и взяв себя в руки, ответила Олеся, — думаю, пока нет никакой необходимости беспокоить моих знакомых… После разговора с продавщицей, которая подтвердит, что продала мне ночью костюм, надеюсь, вы убедитесь в том, что я говорю правду… Жаль только, что поезд мой уже ушел. Мне хоть стоимость билета компенсируют? Обменяют на другой поезд? А то у меня такое ощущение, что я из вашего городишки никогда не выберусь.
— Стас… То есть Станислав Петрович… — В кабинет снова просунулась голова Кулькова. — Мне тут передали, что вы велели зайти.
— Что-то ты не торопишься, — недовольно заметил Ткачев.
— Да домой на минутку заскочил, мама бутерброды приготовила. Я прямо бегом туда-обратно. Возвращаюсь, а мне говорят, искала меня тетя Люся… В смысле Людмила Васильевна, — покраснел он.
— Так, ладно, объяснительную потом напишешь… Значит, сейчас гражданку Колоскову в камеру определишь, а потом пойдешь отнесешь повестку Альбине Павловой…
— Это которой? Той, что хозяйка ларька на вокзале? — уточнил Кульков.
— Да… И продавщицу тоже найди.
— Зойку? Так чего ее искать, она со своим хахалем прямо за автовокзалом живет…
— Вот и отлично, — перебил его Ткачев. — Значит, к обеим сходишь и скажешь, чтобы сюда пришли показания давать. Все ясно?
— Так точно!
— Ну, действуй. Веди Колоскову в камеру.
— Послушайте… А в камеру обязательно? Может быть, я тут пока на лавочке посижу…
— Пока что? — ехидно поинтересовался Ткачев.
— Ну, пока продавщица показания даст…
— Придумываете, как сбежать отсюда половчее, а, Олеся Геннадьевна? Кто тут следить за вами будет? У нас лишних людей в отделении нет. Так что давайте без разговорчиков, двигайтесь с Павлом, пора вам привыкать к замкнутым пространствам.
— Интересно, вы хоть извинитесь передо мной потом, когда все выяснится? — негодующе посмотрела на следователя Олеся.
— Пренепременно, — усмехнулся тот.
Милиции, а особенно тюрьмы, Олеся, как и все нормальные люди, боялась панически. При слове «камера» перед глазами вставали мрачные своды, малюсенькие окошки, грязные нары и страшные, изуродованные татуировками, синяками и шрамами люди в рваных одеждах. Не самая приятная компания… Но делать было нечего. Пришлось идти.
Глава 18
Камера оказалась не настолько ужасной, как представлялось. Обычная комната, темноватая, правда, мощная решетка на окне тоже не придавала красоты, но в целом было не так страшно. Даже нар, которые всегда упоминают, когда рассказывают про тюрьму, тут не было. В узкой комнате вдоль стен стояли четыре обычные панцирные кровати.
— Вот, дамы, знакомьтесь. — Кульков легонько подтолкнул девушку вперед. — Товарку новую вам привел. Прошу любить и жаловать. Обижать не вздумайте. Слышь, Земфира, тебе говорю…
— А что Земфира! Что сразу Земфира-то? Ну, скажи, чем вам всем Земфира не нравится? — С койки у окна вскочила молодая дородная женщина в цыганском наряде и, уперев руки в боки, агрессивно начала наступать на молоденького милиционера. — Чем вам всем помешала слабая беззащитная женщина, что вы даже под замок ее посадили, от детишек малых оторвали…