Не теряя ни секунды, Макс обходит Алексея сзади, целясь пистолетом в затылок Алексея, в то время как Левин убивает двух оставшихся охранников, одного выстрелом, а другого тыльной стороной ладони в нос мужчине, отправляя его на пол внезапным падением.
— Виктор Андреев хотел бы перекинуться с тобой парой слов, — говорит Макс ровным голосом, в то время как они с Левиным держат пистолеты направленными в голову Алексея. — Так что, будь добр, не двигайся.
Я вижу, как Алексей слегка бледнеет, когда я делаю шаг вперед, выхватывая при этом пару пластиковых наручников у одного из мужчин. Лука и Лиам заходят с боков, когда заканчивают расправляться с охранниками, с которыми они дрались, мы впятером прижимаем его к стене, когда я хватаю его за руки сзади, завожу запястья за спину и закрепляю их пластиковыми наручниками, затянутыми слишком туго.
— Посадите его на край одной из сцен, — говорю я Левину, подталкивая к нему Алексея. — Прежде всего я хочу проверить, как там Катерина.
— Сию минуту, Медведь. — Левин хватает Алексея за наручники, толкая его вперед, и Алексей кренится, откидывая голову назад, пытаясь ударить Левина. Левин аккуратно уходит в сторону, разворачиваясь и нанося удар Алексею прямо в живот.
Блондин сгибается пополам, кашляя, когда Левин поднимает его обратно в вертикальное положение, выкручивая наручники, пока глаза Алексея не расширяются от боли.
— Если ты думаешь, что это больно, — рычит он возле уха Алексея, — просто подожди, пока у Пахана не будет времени позаботиться о тебе.
Лука, Лиам, Макс и я немедленно бросаемся к сцене, где Катерина все еще сидит на корточках с Сашей и Софией, последняя из которых выглядит опасно бледной.
— Виктор! — Катерина задыхается, вскакивая на ноги. — Я думала… — она задыхается от своих слов, и я вижу, что она дрожит. Я немедленно подхожу к ней, протягиваю руку, чтобы поддержать ее, когда Лука опускается на колени рядом с нами, помогая Софии подняться на ноги.
— Давай, позволь мне помочь тебе. — Макс протягивает руку Саше, и ее глаза расширяются, когда она поднимает взгляд и видит его, ее щеки вспыхивают, когда она берет протянутую им руку, позволяя ему помочь ей подняться на ноги. На мгновение она покачивается, как будто хочет упасть в его объятия, но она удерживается, глядя на него своими поразительно яркими сине-зелеными глазами.
— Ты тоже пришел, — тихо бормочет она, и выражение лица Макса смягчается, его глаза встречаются с ее взглядом так, как я никогда не видел, чтобы он делал с какой-либо женщиной. До тех пор, пока он был под моей защитой, он отказывался от любого женского общества и никогда даже не флиртовал с женщиной, по крайней мере, это то, что я видел. Тот факт, что он до сих пор не отпустил ее руку, для него крайне необычен.
— Черт. — Лука чертыхается, когда София шатается на своих высоких каблуках, вся кровь внезапно отливает от ее лица, а колени подкашиваются. Катерина инстинктивно тянется к ней, помогая поддержать ее, пока Лука заключает в объятия свою потерявшую сознание жену.
— Наверху есть спальни, — быстро говорит Катерина. — Аника и Елена должны быть в одной из них, Алексей забрал их с вечеринки незадолго до твоего прихода.
— Тогда я отнесу ее туда. — Лука поднимает свою жену так, словно она ничего не весит, баюкая ее в своих объятиях. — Я останусь с ней, если тебе не нужно мое присутствие, Виктор. Его голос немногословен, и я знаю, что напряженность, которая существовала между нами, далека от полного исчезновения. Последние недели мы работали вместе, вражда между мафией и Братвой поредела после нашего перемирия, но недоверие все еще присутствует, семена горечи. Потребуется время, чтобы залечить эти раны. Но так же, как я надеюсь начать новую жизнь с чистого листа, я надеюсь продолжать оберегать наш новый мир от порчи. Это один из моих высших приоритетов… сразу после общения с Алексеем Егоровым.
— Мы справимся с этим, — твердо говорю я ему. — Оставайся со своей женой. — Я бросаю взгляд на Катерину и Сашу. — Вы хотите пойти с ним? — Вам не нужно оставаться и смотреть, что я собираюсь делать. Это не будет… приятным.
Катерина и Саша смотрят на Алексея почти в унисон, и выражения на их лицах были бы пугающими, если бы они были направлены на меня. Я никогда не видел такой злобной ненависти на лице ни одной женщины, любой женщины, и чувство болезненного страха скручивает мой желудок.