Затем Виктор бросает взгляд на Сашу, которая нервно стоит в стороне, каждые несколько мгновений украдкой поглядывая на Макса.
— Я оказал тебе большую медвежью услугу, — тихо говорит он. — И я хочу искренне извиниться перед тобой, хотя я знаю, что это не может отменить всего, что ты выстрадала. Я хочу все исправить. Тебе нет необходимости возвращаться с нами в Нью-Йорк, если ты этого не хочешь. Я устрою тебя здесь, в Москве, если ты захочешь остаться, оплачу для тебя квартиру и покрою все, что тебе нужно. Если это институт, я заплачу и за него. Я знаю, что этого недостаточно, — говорит он, глядя ей прямо в глаза. — Но я хочу сделать все, что в моих силах.
Саша колеблется, и я вижу нерешительность на ее лице. Она смотрит в большое окно вестибюля отеля, за которым открывается вид на Москву, серое небо и улицы, вдалеке возвышаются разноцветные купола собора Василия Блаженного. На мгновение я вижу тоску в ее глазах, желание остаться здесь, в месте, где она родилась, месте, из которого ее украли. А затем она оглядывается назад, на Макса, и я вижу что-то еще в ее глазах. То, что, я знаю, никогда, никогда не сработает. Не с ним.
Я открываю рот, чтобы что-то сказать, сказать ей, что она должна остаться, начать здесь новую жизнь. Но что-то в ее лице останавливает меня. Это должен быть ее выбор. Больше ничей. Даже если в конце концов это будет неправильное решение, даже если оно разобьет ей сердце, это будет ее выбор.
Макс оглядывается, как будто чувствуя на себе ее взгляд, и их взгляды на мгновение встречаются. Он почти сразу отводит взгляд, но я вижу, как решение отражается на лице Саши, и она делает глубокий вдох.
— Я вернусь на Манхэттен, — тихо говорит она. — Я хочу остаться с Аникой и Еленой. Я уверена, что Катерине иногда не помешала бы помощь. И я очень привязалась к ним. Я хотела бы быть им кем-то вроде няни. Если ты согласишься, — добавляет она, нервно глядя на нас с Виктором.
— Если это то, чего ты хочешь, — мягко говорю я, и Виктор кивает.
— Это твой выбор, — твердо говорит он, повторяя мысли в моей голове.
Саша смотрит на Макса, а затем снова на нас.
— Я возвращаюсь с тобой.
***
Мы с Виктором занимаем места в хвостовой части самолета, на небольшом расстоянии от остальных. Мы оба чувствуем необходимость побыть наедине, и он тянется к моей руке почти сразу, как мы садимся, его пальцы переплетаются с моими.
— Лука, Левин и я много говорили этим утром, — тихо говорит он. — Мы рассматриваем инвестиции в Манхэттен. Секс-клубы и подземелья, совсем не такие элегантные, как ты, возможно, надеялась, — говорит он со смехом. — Но это хорошая инвестиция, и я это знаю. И, кроме того…
Он делает паузу, и я вижу, как по его лицу пробегает тень нервозности, прежде чем он продолжает.
— У Левина есть контакт с синдикатом, на который он когда-то работал. Им нужен кто-то, кто готовил бы шпионов и убийц для их организации, и Левин был бы отличным выбором для этого, а также для того, чтобы помочь мне управлять ими.
Я моргаю, глядя на него, воспринимая все это. Это больше, чем он когда-либо рассказывал мне о чем-либо, связанном с его бизнесом, и я знаю, что он делает, пытается привлечь меня, сделать это равноправным партнерством, которого, как я теперь знаю, мы оба хотим. Я помню, как София рассказывала мне о вещах, о которых Лука говорит с ней, о том, как много у них общего, и я чувствую прилив тепла в груди, когда сжимаю руку Виктора.
— Убийцы и шпионы? — Я поднимаю бровь. — Мне было бы трудно в это поверить, если бы это был кто угодно, кроме тебя. Я никогда не слышала о таком. Но если это то, что ты хочешь сделать, я поддерживаю тебя.
— Этого достаточно? — Виктор смотрит на меня, и теперь я ясно вижу беспокойство в его глазах. — Это то, чего ты хочешь, Кэт?
Я киваю, удерживая его взгляд своим, когда наклоняюсь, чтобы нежно поцеловать его.
— Так и есть, — бормочу я. — И больше всего я хочу тебя.
— Я рад это слышать. — Затем он лезет в карман своей куртки, и я тихо ахаю, когда вижу, что он достает.
Это черная бархатная коробочка, и я с трудом могу поверить в то, что вижу, когда он открывает ее. Внутри находится обручальное кольцо с кроваво-красным овальным рубином, обрамленным круглыми бриллиантами на ободке из желтого золота. Выглядит великолепно, как антиквариат, найденный в каком-нибудь древнем замке, и я смотрю на Виктора, когда он достает его из коробки и протягивает мне.
— Я увидел это, когда покупал наши обручальные кольца, — тихо говорит он. — Тогда я понятия не имел, во что превратится этот брак. Я бы никому не поверил, если бы мне сказали. Но я благодарен, что это произошло, Катерина. Я благодарен за все, что ты для меня сделала. Ты сделала меня лучшим человеком, не другим, просто лучше.