– Хотела навестить Хлою, – с трудом сохраняя спокойствие, ответила Энджелина.
– Ах, да, Хлою, – он встал перед Энджелиной. Она ненавидела те минуты, когда он оказывался близко. Тогда ей мерещилось, что на ее грудь ложится камень. – И как поживает милая сестричка?
– Ей лучше, – Энджелине было противно, что он задает такие неискренние вопросы. Ему было наплевать на Хлою. Он не заботился ни о ком, кроме себя.
В очередной раз, доказывая это, Гален, не ответив, перешел к цели своего визита.
– Рано утром я уезжаю в Оук-Мэнор. Пробуду там почти весь день.
Энджелина знала, что Оук-Мэнор – усадьба, расположенная примерно в трех часах езды от города и принадлежащая месье Дефоржу. Мадам Дефорж отказывалась там бывать, заявляя, что усадьба расположена чересчур далеко от цивилизации. Следовательно, месье Дефорж занимался там делами. Энджелина точно не знала, какими, но догадывалась, что его партнерами по бизнесу являются мистер Гарнетт и тот тип, что сейчас стоит чересчур близко к ней. Он часто ездил на эту плантацию вместе с мистером Гарнеттом и месье Дефоржем. Энджелина наслаждалась отлучками этого человека, человека, за которого она никогда не хотела бы выходить замуж…
– Ты будешь скучать по мне, не так ли, моя прелесть? – спросил Гален, играя локоном жены.
Энджелина промолчала.
Он провел рукой по ее затылку, сжал так, что шею пронзила боль.
– Скажи, что будешь скучать по мне! Слезы жгли глаза женщины, но усилием воли она удержалась от плача.
– Я буду… буду скучать по тебе… – прошептала она.
– Разумеется, красотка. Послушная жена обязана тосковать по отсутствующему мужу. А ты у меня девочка послушная, так ведь?
Энджелина не ответила. Пальцы на ее шее сжались.
– Д-да! – задохнулась от боли Энджелина.
Он резко разжал руку. Отсутствие боли оказалось столь же неожиданным, как ее появление, и заставило Энджелину насторожиться.
– Ты очень красива, – глаза Галена неожиданно затуманились, голос стал ниже.
Он лениво провел пальцем по ее шее, по тонкой ткани платья. Когда он добрался до груди, Энджелина постаралась не отшатнуться…
«Как еще я могу себя вести, когда за мной постоянно наблюдает твой злобный ставленник, одетый в черное?» – захотелось спросить ей. Вместо того, чтобы задать этот вопрос, Энджелина просто кивнула.
– Если я услышу о каком-нибудь проступке, я буду вынужден наказать тебя. Разумеется, ты понимаешь это?
Она снова кивнула.
– Ты понимаешь, или нет? – повторил он, требуя, как обычно, внятного ответа.
– Да.
– Я так и думал, – Гален провел пальцем по ее нижней губе, и Энджелина вздрогнула от омерзения. – Все мужчины могут смотреть, но им нельзя дотрагиваться до тебя, – он начал опускать голову: – это позволено только мне. Энджелина вся напряглась в ожидании прикосновения его губ. Когда его рот грубо впился в ее губы, она притворилась, что он целует вовсе не ее… что она стоит поодаль, наблюдая за этой сценой… и представляет, как, должно быть, приятно, когда тебя целуют нежно, с любовью. Думает о том, на что похожи поцелуи темноволосого незнакомца.
Во вторник утро выдалось ясным. Хлоя после нескольких приемов нового лекарства стала чувствовать себя гораздо лучше; Гален, как и обещал, уехал еще до рассвета; черного стража Кипперда нигде не было видно. Все это придало Энджелине бодрости, и она веселилась от души. Она давно научилась ценить редкие подарки судьбы, такие, как этот день, и поэтому, когда Хлое захотелось устроить пикник во дворе, решение было принято, не задумываясь.
Под магнолией расстелили плед. Несмотря на летнюю жару, меж ветвей иногда сквозил ветерок, вздыхая и шепча, что сегодня чудесный день для пикника. Пока Люки наливала в кувшин лимонад и готовила сэндвичи с курицей, Энджелина помогала сестре одеться. Затем наступило самое трудное: нужно было снести Хлою вниз по лестнице. Люки и Энджелина подхватили ее с двух сторон.
– Вы не уроните меня? – поинтересовалась Хлоя.
– Если ты не прекратишь дергаться, как червяк на крючке, то именно этим все и закончится, – отпарировала Энджелина, радуясь, что у сестры находятся силы на шутки. Роуэн предупреждал ее, что это лекарство – не панацея, что состояние Хлои будет ухудшаться, но сегодня девочке лучше. Энджелина готова была довольствоваться одним днем.
Сегодня.
Завтра.
Энджелина задумалась: чем занимается Роуэн там, в веке, далеком от ее собственного настолько, что даже трудно представить, на что похожа его жизнь.
Каким бы ни был его мир, он наверняка лучше того, в котором вынуждена существовать она…
– Сейчас вы меня уроните, – заявила Хлоя, когда все трое начали спускаться по лестнице.
– Нет, мисс Хлоя, – возразила Люки, хотя ей явно было нелегко. Темно-коричневый тюрбан съехал набок, белый передник задрался, чуть ли не до талии…
– А вот и уроните!
– А вот и нет, – присоединилась к их болтовне Энджелина, попросив: – помедленнее, Люки. – И все-таки уроните! – настаивала на своем Хлоя.
– Дайте-ка я помогу.
При звуке мужского голоса троица застыла, глядя вниз. Они удивились, увидев Роуэна, да и он сам был потрясен, обнаружив их. Несколько секунд назад он прогуливался во внутреннем дворике, и вдруг услышал, что по лестнице спускаются три женщины. Увидев плед, Роуэн догадался, куда они направляются, и, когда понял, что, кроме них, в доме никого нет, решил попытать счастья.
При виде Роуэна сердце Энджелины запело от радости, а на губах появилась улыбка. Женщина одновременно подумала и о том, что хорошо начавшийся день продолжился просто превосходно, и о том, что Роуэн уже совсем не кажется чужим.