– Вся эта неделя прошла весьма странно, – прозвучал голос в его одурманенной голове.
– Ну, конечно, – ответил другой голос, – это наше первое столкновение с алкоголем. Кто бы мог подумать… подумать… подумать…
И тут его разум стал ясен столь же неожиданно, как прежде затуманился.
– Тебе плохо, милый? – шепотом спросила Кей.
Роуэн обвел глазами друзей, выясняя, не пришел ли еще кому-нибудь в голову подобный вопрос. Слава Богу, нет. Никто не обращал на него внимания, все были поглощены рассказом Стюарта о какой-то истории, приключившейся в больнице.
– Нет, все в порядке, – прошептал в ответ Роуэн и поставил бокал на стол, спешно придумывая, как бы отвертеться от дальнейших возлияний.
– Как подвигаются приготовления к свадьбе? – поинтересовалась Сьюзен.
Разумеется, это была одна из любимых тем Кей, и, немедленно забыв все остальное, она улыбнулась:
– Превосходно. Мы уже договорились со священником…
– Со священником? – переспросил Марк.
Только не говорите мне, что этот язычник собрался венчаться!
Вертя в руках бокал, Роуэн предостерег друга:
– Только не воспринимай это слишком серьезно.
– А где вы собираетесь праздновать? – спросила Сьюзен.
– В клубе, – сообщила Кей. – Ничего особенного, маленькая вечеринка для друзей.
– Если можно назвать сборище, на котором будет присутствовать тысяча человек, «маленькой вечеринкой», – перебил ее Роуэн.
Кей игриво ткнула его локтем:
– Мы вовсе не приглашали тысячу гостей.
– Прости, – покаялся Роуэн, – я забыл. Их будет всего девятьсот девяносто девять. Все рассмеялись.
– А как твои родители? – обратился к Роуэну Стюарт. – Смогут ли они приехать?
Родители Роуэна жили в Атланте. Его отец, тоже врач, недавно вышел на пенсию.
– Естественно, – Роуэн продолжал вертеть бокал, – ты же не думаешь, что они позволят своему единственному сыну жениться без них?
– За тех, кто уже почти поженился! – провозгласил Марк.
– Пьем, пьем, – поддержала его Сьюзен, Стюарт не преминул добавить:
– Никак не пойму, зачем Кей понадобилось выходить замуж за этого самонадеянного ублюдка!
Все расхохотались и чокнулись. Роуэну ничего не оставалось, как присоединиться к друзьям. Он взял бокал, чокнулся со всеми и поднес его к губам. Сделав самый крошечный глоток, он приготовился к потрясению.
Ничего не произошло.
Он не почувствовал ничего, кроме знакомого вкуса шипучего вина и прохладного покалывания пузырьков. Осмелев, он пригубил снова. И на этот раз ничего не изменилось. Нет, он почувствовал какой-то толчок, но не ощутил ничего даже отдаленно похожего на ту бурную реакцию, которую вызвал у него самый первый глоток. Как всегда, странное обострение чувств ушло неведомо куда. Роуэн с облегчением откинулся на спинку стула.
– Жаль, что вас не было на вчерашнем собрании, – начал Стюарт и на несколько минут завладел всеобщим вниманием, рассказывая о том, как двое их коллег чуть было не подрались.
Роуэн улыбался в нужных местах, а сам попивал вино, главным образом проверяя, нормально ли он воспринимает его вкус. Все было в порядке, хотя иногда возникало некое странное, но достаточно приятное чувство.
– Ну, эти парни были уже готовы сцепиться, когда…
Роуэн слышал негромкий, несколько монотонный голос Стюарта, но тот вдруг зазвучал тише, словно Стюарта отделил от него туннель, а затем загремел с новой силой. Это ничуть не обеспокоило Роуэна. Ему было тепло и уютно. Чувствуя себя потрясающе спокойно, он глотнул еще немного шампанского.
Поморгав, он заставил фигуру Стюарта не расплываться перед глазами. Слегка помелькав, тот снова вошел в фокус. Роуэн подумал, что не мешало бы проверить зрение, и опять выпил вина. Теперь оно даже казалось вкусным.
– Кеплер сказал им, чтобы они успокоились или же выясняли отношения на улице, – продолжал рассказ Стюарт.
«Право же…
Нет, лево…
Неужели у меня начали дрожать руки? – изумился Роуэн, ставя бокал на стол. – Да. Нет. Все может быть. Какое это имеет значение? Главное, что от этой рубашки невыносимо чешется кожа». Не думая о том, как это будет смотреться со стороны, он ослабил узел галстука и расстегнул верхнюю пуговицу. С первой попытки это сделать не удалось – дрожала рука. Роуэн чувствовал, что у него на шее появилась красная, раздраженная полоска. Она горела, словно клеймо.
– Естественно, мы все вышли следом за ними в коридор, – продолжал свой рассказ Стюарт.
Его голос словно доносился с высокой горы. Роуэн слышал и другие звуки – приглушенное звяканье столового серебра о тарелки, негромкий гул голосов, сливавшихся в некую сюрреалистическую симфонию. Его окружали десятки запахов – ароматы пищи, цветов, духов. Звуки и запахи сливались, смешивались, и вскоре Роуэн уже не различал их. Он ощущал запах голосов, слышал запахи. Голос Стюарта пах черным кофе, духи Кей звучали гимном одиночества – он уже слышал эти ноты раньше. Неужели он пьян?
Может быть.
В ушах шумело все громче, а голова превратилась в воздушный шар, наполненный гелием.
– Ну, вот, они стояли рядом с лифтами, – произнес Стюарт и добавил: – тебе это должно понравиться, Роуэн…