– Один колышек был слишком крепко вкопан. Когда Хобу удалось выдернуть его, он выскочил из его руки и перелетел через плечо. Мы не видели, куда он делся, и сейчас идем искать.
Пэн был крайне раздосадован незапланированной задержкой.
– Возвращайтесь и разбирайте палатку. Я сам поищу колышек.
Один из мужчин с сомнением посмотрел на руки Пэна, что обозлило его еще сильнее.
– Я позову, когда найду, – процедил он сквозь зубы. – Один из вас придет и возьмет его. Идите уже, наконец. Когда закончите, поможете мне с поисками.
Пожав плечами, мужчины пошли обратно к палатке, а Пэн направился в лес. Он понятия не имел, как далеко и в каком направлении мог улететь проклятый колышек, который он даже поднять не сможет, если найдет. Ладно, у него по крайней мере были глаза, и хоть они работали нормально.
Едва начав прочесывать местность, Пэн наткнулся на мертвую лису. С жалостью осмотрев бедную зверюшку, он обнаружил лежавший рядом с ней кусок крольчатины и наклонился, чтобы разглядеть все повнимательнее. Это была едва надкусанная кроличья ножка и совершенно очевидно, что жареная. Поскольку Пэн сильно сомневался в кулинарных способностях лисы, оставалось только предположить, что почившая, найдя остатки чьей-то еды, откусила пару раз и скончалась. Или, возможно, кто-то специально оставлял в этом лесу отравленную пищу, чтобы морить ни в чем не повинных животных.
Откуда-то слева донесся крик, и Пэн, отвлекшись, поднял голову. Один из слуг сообщал, что колышек нашелся. Должно быть, они успели быстро разобрать палатку и пойти в лес помогать Пэну. Вот и хорошо – можно было отправляться дальше. Еще один день в пути – и до Харгроува останутся считанные мили.
Забыв про лису, Пэн выпрямился и пошел обратно, но не успел пройти и нескольких шагов, как угодил ногой во что-то липкое и, поскользнувшись, чуть не свалился. Он посмотрел вниз и увидел, что кому-то явно было очень плохо. Фу… Скривившись от омерзения, Пэн вытер сапог о траву и поспешил в лагерь.
Господи, молился он, пусть все, что уже успело произойти этим утром, не станет дурным предзнаменованием… пожалуйста! Пусть сегодняшний день пройдет лучше вчерашнего… и позавчерашнего тоже.
С прибытием в Стротон все пошло наперекосяк. Он думал, что свадьба проходит вполне удачно, пока невеста не потеряла сознание. С тех пор, одно за другим, его преследовали сплошные несчастья. Может быть, дело в проклятии?..
Глава 9
В течение всего последнего часа поездки Эвелин трещала без умолку. Как и вчера, она заняла место на коне впереди мужа и взяла поводья, дабы «продолжить обучение верховой езде». Пэн считал, что она больше не нуждается в инструкциях, но Эвелин категорически возразила, соврав, что пока не готова управлять самостоятельно. Тогда он уступил, соглашаясь возобновить уроки.
Но, к ее великой досаде, спустя полчаса после начала поездки, усталость после ночного шитья вместе с монотонным покачиванием на лошади убаюкали Эвелин, и она незаметно для себя уснула, прислонившись спиной к груди Пэна. Он тут же взял поводья из ее ослабевших рук и, каким-то чудом не разбудив ее, дальше правил сам.
Проснувшись уже под вечер, Эвелин ужаснулась от того, как долго она спала. Чтобы оставаться бодрой до конца поездки, она принялась болтать без остановки обо всем, что только приходило ей в голову. У нее получилось не уснуть… но уже через час Пэн объявил привал.
Эвелин не только расстроилась из-за того, что в очередной раз продемонстрировала Пэну свою слабость, но и из-за того, что мужу пришлось править лошадью самому, а ведь жена обязана холить и лелеять своего супруга. Теперь оставалось лишь надеяться, что Пэн не перетрудил обожженные руки. Эвелин торжественно поклялась себе, что вечером ляжет спать пораньше, а на следующий день в прекрасном настроении будет готова управлять лошадью.
Однако после долгого сна Эвелин совершенно не хотелось спать. Наоборот, она чувствовала прилив сил, но у мужа, к сожалению, были свои мысли по поводу нее.
Эвелин с грустью наблюдала, как все вокруг суетятся, готовят стоянку на ночь. Она так хотела помочь, но Пэн приказал ей сидеть и не вмешиваться. Возражения не принимались. Сначала, когда к ней присоединилась леди Джервилл, было не так тоскливо, но потом слуги установили палатки, и свекровь исчезла в одной из них. Когда Эвелин попыталась сделать то же самое у себя, Пэн твердо повторил приказ отдыхать, сказав, что Рунильда прекрасно справится без нее.
По прошествии некоторого времени Пэн подошел к ней. Эвелин поприветствовала его с натянутой улыбкой.
– Твоя горничная все сделала, – объявил он. – Я хочу, чтобы ты пошла и отдохнула до ужина.
– Но я…
– Сейчас же, – твердо настоял он.
Помедлив, Эвелин покорилась и со вздохом встала. Муж отказывался ее слушать, а между тем она была очень голодна, так как проспала весь день и ничего не ела. К тому же ей требовалось в уборную. Решив повременить, Эвелин направилась к палатке.
– Я приготовила постель на случай, если вы устанете., миледи, – сказала Рунильда, как только Эвелин вошла.
– Нет, Ру, спасибо. Я и так целый день спала, – сухо ответила она.
– О да, мне об этом известно! Лорд Пэн очень беспокоился о вас. Вы себя плохо чувствуете?
– Отнюдь, просто я шила всю ночь. Я совершенно не собиралась, – добавила Эвелин, когда горничная удивленно посмотрела на нее. – Я хотела отложить работу, как только вернется муж, но он так и не пришел. Я опомнилась только на рассвете.
– Ну… – Девушка, похоже, растерялась, но затем ободряюще сказала: – Зато я уверена, что он очень обрадуется, когда увидит новую одежду.
– Да.
Эвелин даже просияла от этой мысли… Ну конечно, обрадуется! Кроме того, преподнеся ему обновки, она объяснит причину своей слабости и, воспользовавшись моментом, постарается убедить его, что она не такая слабая, как он думает. Эвелин быстро направилась к сундуку, намереваясь продолжить шитье.
– Пока вы спали во время поездки, леди Джервилл раздавала всем хлеб с сыром. Там осталось еще немного. Вам принести поесть?
– Да, Рунильда, спасибо, это было бы неплохо, – пробормотала Эвелин, доставая начатые накануне шоссы и садясь на постель. Приблизительно через час она их дошьет, затем, перед отходом ко сну, можно будет приступить к тунике. По ее подсчетам, все вместе будет готово через одну-две ночи.
Углубившись в работу, Эвелин лишь отметила, как вошла горничная, раздобыв для нее сыр, хлеб и яблоко. Девушка положила еду на постель, потом спросила что-то о багаже… может ли она помочь Сэли сделать то, это… Одобрительно кивнув, Эвелин сделала Рунильде знак удалиться и продолжила шить, каждые несколько минут откусывая понемножку от принесенной еды. Она увлеченно трудилась, когда через несколько часов пришла Диаманда с кубком.
– Бульон? – удивленно спросила Эвелин, взяв у девочки кубок.
– Да. Тетя Хелен воспользовалась большим черным чайником, который дала ваша мама. – Она замялась. – Но она велела Рунильде спросить у вас, не будете ли вы против.
– Ах да… – тихо ответила Эвелин, припоминая, о чем говорила горничная, принеся еду.
– Тетя Хелен решила помочь Пэну, чтобы он мог хотя бы пить из кубка.
Эвелин медленно кивнула, жалея, что эта мысль не пришла в голову именно ей. Она даже не удосужилась поинтересоваться, каким образом Пэн вообще ест! Она самая безответственная в мире жена.
– Рунильде также велели спросить, можно ли воспользоваться кубками, – сказала Диаманда, прерывая мысли Эвелин.
– Да, конечно, – моментально ответила она. Мама дала ей с собой шесть сделанных на заказ кубков, на каждом из которых были выгравированы инициалы ее и Пэна. Правда, их на всех не хватит – людей в лагере было гораздо больше. – А из чего едят остальные?
– Ну, слуги опять едят жареного кролика. Тетя Хелен приготовила бульон только для семьи, потому что на всех кубков не хватило бы, – объяснила Диаманда. – А Пэн предложил принести еду сюда, чтобы вам не пришлось вставать. Вы так устали сегодня…