Русский журналист Дмитрий Марьянов, который одно время был вхож в семью Эйнштейнов, неоднократно имел возможность наблюдать настоящую охоту, которую вели светские львицы на великого физика и крайне обаятельного мужчину: «Многие из них были очень красивы, и почти все они жаждали общения более близкого, чем то, на которое, в соответствии с условностями, претендовали в самом начале знакомства. Некоторые, чтобы добиться встречи с ним, прибегали к стратегическим уловкам, достойным штабных генералов, другие действовали с ошеломляющей прямолинейностью».
Он ухаживал за своими пассиями наивно, как ребенок, который увидел прелестную игрушку и не захотел ее отпускать. Его не смущало даже присутствие при этом мужа предмета своего вожделения. Он был глубоко убежден, что научные исследования и вообще поиски истины и красоты – это область деятельности, в которой позволено всю жизнь оставаться детьми.
Может быть, поэтому Эльза и обращалась с ним как с ребенком и в том была полной противоположностью Милеве. Учила пользоваться зубной щеткой, запрещала появляться в гостиной перед посторонними в халате, надевать туфли на голые ноги. Отбывая в свои многочисленные зарубежные поездки, Эйнштейн по-школярски добросовестно отчитывался перед ней о своих бытовых делах (иные ее мало интересовали). «Мое пребывание здесь подходит к концу, – сообщал он ей из Оксфорда. – Это было хорошее время, и я уже начинаю привыкать к смокингу, так же как я привык когда-то к зубной щетке. Однако даже в самых торжественных случаях я уходил без носков и прятал нехватку цивилизованности в высоких ботинках». В благодарность она высылала ему в плотных пакетиках обожаемые Альбертлем хрустящие гусиные шкварки. Он уверял ее, что эти послания трогают его гораздо больше, чем самые прекрасные любовные стихи.
Симпатичную австрийку Бетти Нейман, племянницу одного из своих друзей, Альберт пристроил секретаршей к себе в Берлинский университет, где любил проводить с ней «коллоквиумы» и «семинарские занятия». Иногда это называлось «консультации». Эльзу бесило само существование молоденькой 23-летней соперницы. Не выдержав, она обозвала мужа кобелем и заявила: «Если уж ты не можешь обходиться без услуг этой молодой потаскушки, я разрешаю тебе встречаться с ней два раза в неделю. Но больше никаких других женщин». Разумной женщиной была Эльза, с ней Эйнштейну, галактическому бабнику, было так комфортно.
Эйнштейн любил побеждать, покорять, но он терпеть не мог, когда женщины сами проявляли инициативу, не давая ему покоя. Он жаловался своей приемной дочери Маргот: «Я пишу тебе, потому что ты – самый разумный член семьи, и бедная мать Эльза уже полностью взбешена. Это правда, что М. последовала со мной в Англию, и ее преследование переходит все границы. Но, во-первых, я едва мог избежать этого, и, во-вторых, когда я увижу ее снова, я скажу ей, что она должна исчезнуть немедленно...»
Исходя из накопленного опыта, Эйнштейн имел полное право по-отечески наставлять друга Мишеля Бессо: «В сравнении с этими бабами любой из нас – король, потому что мы стоим на своих ногах, не ожидая чего-то извне. А эти вечно ждут, что кто-то придет, чтобы удовлетворить все их потребности».
Но порой отдельные представительницы бесспорно прекрасного пола вызывали у Эйнштейна неистовые вспышки гнева: «Неужели природа могла создать половину человеческого рода без мозгов?! Непостижимо!» А одной из сердечных подруг, ничуть не смущаясь, заявил: «Что касается вас, женщин, то ваша способность создавать новое сосредоточена отнюдь не в мозге».
Хотя, надо отдать должное, когда ему (исключительно редко) встречались женщины с мозгами, да еще и не лишенные привлекательности, Эйнштейн был объективен в оценках и расточал нежные комплименты. Например, своей выдающейся коллеге Марии Кюри он писал: «Радостно пожать руку честному человеку, который, собрав столь богатый урожай, может с гордостью оглянуться на проделанную работу. Добрая и упрямая одновременно – такой я люблю Вас, и я счастлив, что мне удалось в те спокойные дни, проведенные рядом с Вами, заглянуть в глубины Вашей души, где идет своя тайная жизнь».
Кстати, именно Кюри считается единственной женщиной времен Эйнштейна, которая поняла его теорию относительности. Они познакомились на одной из научных конференций, и каждый пребывал в восторге от открытий друг друга. Очевидцы утверждали, что во время прогулки в горах Эйнштейн был настолько поглощен разговором с Кюри и самой собеседницей, что едва не свалился в пропасть...