Лейтенант серьезно кивнул, вернулся к Кэссиди, криво поджал губы:
– Так уж вышло, что меня легко не купишь. – Он отвернулся, посмотрел на других полисменов, ткнул пальцем в Кэссиди и сказал: – Посадите его в камеру.
В глубине души Кэссиди содрогнулся. Он знал, что нельзя позволять запереть себя в камере, потому что после этого он окажется в зале суда, а ему было ясно, что произойдет в зале суда. Ясно, что ничего похожего на доказательства у него нет. Будет доказано, что он пьяница, что у него позорное прошлое и в прошедшие после этого годы не было ничего хорошего. Будет доказано, что автобус только в одном случае мог потерять управление и скатиться со склона холма так, как было на самом деле. Причиной без тени сомнения было алкогольное опьянение водителя. Показания главного и единственного свидетеля подтвердят это, вот и все. Вот и все.
Он сказал себе, что не даст запереть себя в камере, не собирается сидеть три, пять, семь лет, а может, и больше. Его обуяла звериная ярость, охватила звериная лихорадка, и он вдруг стал действовать, точно зверь.
Налетел на ближайшего полисмена, отшвырнув его на стол. Другого, метнувшегося к нему, остановил ударом кулака в лицо, третьего сбил с ног крепким тычком в грудь, вскочил на стол лейтенанта. Лейтенант секунду смотрел, ничего еще не понимая, а потом схватил Кэссиди за ноги. Тот пинком отбросил его руку, всем телом ударил в оконное стекло, осколки брызнули, как вода из фонтана, выпрыгнул, слыша крики позади и звук удара о землю собственного плеча.
Вскочил с земли, ноги понесли его по гравию, потом по траве, на глаза попадались стоявшие мотоциклы, патрульные автомобили, но ни одного полисмена, все полисмены еще были в здании. Кэссиди бежал к хайвею, видя на другой стороне шоссе высокую траву, а за ней густую массу деревьев. Спеша к деревьям, видел низко вдали металлический блеск Делавэра, красноватые берега Нью–Джерси, границу между водой и небом.
Он бежал очень быстро, добрался до рощи, начал петлять между деревьями. Руки неустанно мелькали в воздухе, раздвигая мешавшие ветки и прутья. Он не оглядывался, но слышал их приближение, хриплые крики лейтенанта, пытавшегося одновременно ругаться и отдавать приказания. Кэссиди умолял себя бежать быстрее, зная, что не способен прибавить скорость, говорил себе, что схватят, обязательно схватят, только идиот мог подумать, что удастся сбежать. Он все твердил себе, что его вот–вот схватят, и быстро бежал через густые заросли. Почувствовал, что земля идет под уклон, увидел приближающийся Делавэр.
Потом деревья оказались позади, склон стал мягким, песчаным, там и сям торчали камни, дальше внизу виднелись утесы. С одной стороны склон резко обрывался, и он увидел рваный край скалы. Повернул туда, полез вверх, надеясь, что край выдается подальше и с него можно будет попробовать нырнуть в Делавэр. Прополз по выступу, посмотрел вниз и увидел воду.
Вода была очень далеко внизу. Он напомнил себе, что исследовать воду нет времени. Выступ торчал где–то футах в шестидесяти над водой, плещущейся о подножие утеса. Прямо внизу вода казалась довольно глубокой, рядом с обеих сторон, где она набегала на песок, а не на утес, было вроде бы мельче. Там внизу, сообщил он себе, нечто вроде лагуны, так что, может быть, все в порядке. Времени было совсем мало, значит, лучше не думать, а прыгать.
Он смотрел вниз и чувствовал, как сперва свешивает с края утеса ноги, потом очень быстро летит в воздухе, под ним течет вода, в ушах свистит ветер. Ударился о воду, ожидая встречи с острыми камнями, думая, что вот–вот погибнет. Но кругом была только вода, глубокая, спасительно глубокая. Кэссиди вынырнул, оглядел ширь Делавэра, увидел примерно в миле Нью–Джерси, прикинул, сможет ли туда добраться, прежде чем за ним погонятся в лодках или позвонят в город, чтобы его схватили, как только выйдет на берег, и понял, что не доплывет. Оглянувшись, увидел всего в тридцати футах стену утеса, увидел в стене отверстия, очень много отверстий, некоторые довольно большие, похожие на входы в пещеры.
Это был единственный шанс. Он проплыл тридцать футов, рванулся из воды, схватился за камень, подтянулся, нашел опору для другой руки, потом для ноги, еще подтянулся, поднялся на десять футов, на двадцать, добравшись, наконец, до одной из расщелин. Она оказалась недостаточно широкой. Взглянул вверх и примерно в десяти футах над собой, посередине между рекой и вершиной утеса, заметил отверстие побольше. Полез туда по диагонали и теперь услыхал высоко над собой крики. Крики были слабыми, но Кэссиди разбирал слова. Преследователи находились на левом склоне утеса и сообщали друг другу что он должен быть где–то здесь, просто должен быть где–то здесь, разумеется не в реке, в реке его не видно. Несколько истерический голос лейтенанта приказывал не торчать на месте, а лезть вниз по склону, обыскать каждый дюйм этого чертова склона.