Подобравшись к отверстию пещеры, увидел, что стена утеса залита лунным светом, поблескивающим на острых камнях. С одной стороны, слева, заметил выступы вроде ступенек, которые, кажется, шли до самого верха. Потоптался на краю, тщательно выбирая дорогу, шагнул на ближайший выступ, подтянулся к другому, дальше дело пошло сравнительно легко. Он поднялся по каменной лестнице на вершину утеса, оттуда начал спускаться по склону, вошел в рощу, вышел через нее к хайвею.
Одежда оставалась сырой, а ночной бриз теперь был прохладным. Стоя на обочине хайвея, Кэссиди дрожал от холода. Фары машин пронизывали тьму по всему шоссе, и он нырнул обратно в рощу, зная, что здесь никому нельзя попадаться на глаза в униформе водителя автобуса. Остановился подальше в чаще, глядя на машины, со свистом летящие по хайвею. За эти несколько минут проехало множество легковых и лишь несколько грузовиков. Наконец он сообразил, что не стоит надолго задерживаться в этом районе, и пошел через рощу параллельно шоссе по направлению к Филадельфии. Кэссиди хорошо знал дорогу, и, по его прикидке, до Филадельфии было около тридцати миль.
Он шел час, отдохнул, снова пошел и прошагал еще час. Теперь почти все легковушки исчезли с хайвея, царствовали большие грузовики, которые всю ночь курсировали в Филадельфию и обратно. Большие грузовики быстро неслись по дороге, одиноко светя фарами в темноте. Он жадно проводил глазами один грузовик, проехавший мимо и быстро его обогнавший. Потом грузовик повернул на дороге и мотор его зазвучал по–другому. Похоже, он замедлял ход. Кэссиди увидел за поворотом сияние света и живо вспомнил круглосуточную стоянку, где водители грузовиков останавливались перекусить и хлебнуть кофе.
Вместе со светом с дорожной стоянки до него долетели звуки музыкального автомата, и он перебежал дорогу, очутившись в высокой траве на другой стороне. Через минуту увидел закусочную и стоявшие широким полукругом на гравии грузовики. Кэссиди пробирался в высокой траве, рассматривая грузовики, приближаясь к ним, наконец приметил трейлер, который принадлежал грузовой компании, расположенной рядом с портовым районом Филадельфии. Задняя дверца была открыта. Он быстро прошмыгнул по гравию и залез в трейлер.
Грузовик вез помидоры, салат и перец. Понятно, не бог весть какая еда, но все–таки можно наполнить пустой желудок. Он уселся в темном трейлере и поел овощей. Через несколько минут услыхал, как шофер сел за руль. Грузовик тронулся по хайвею.
В Филадельфии грузовик свернул с Брод–стрит, направился на восток к Пятой улице, проехал по ней до Арч, потом по Арч на восток к Третьей. На Третьей остановился на красный сигнал светофора, и Кэссиди вылез, спрыгнул на землю, перебежал дорогу. Он чувствовал себя отдохнувшим и более или менее уверенным. Он думал о Дорис, теперь она была рядом и становилась все ближе, приближаясь с каждой секундой.
Кэссиди быстро прошел по Док–стрит, вниз по переулку, и увидел свет в окне ее комнаты. Подошел, тихо стукнул в окно.
Гостиная была пуста. Дорис, должно быть, на кухне. Он опять постучал. И не дождался ответа.
Он услышал в ответ не просто тишину, нечто большее. Это был некий символ, уведомление, пришедшее неизвестно откуда, из неведомой области, которая существует вне времени. Оно было абсолютно отрицательным, мрачным, пессимистичным, сообщая ему, что, несмотря на любые шаги, на любые попытки, он просто–напросто ничего не добьется. Острая опустошающая боль безнадежности была почти ощутимой, как внутреннее кровотечение. Он знал, Дорис сейчас в «Заведении Ланди». У нее свидание с дружком – с виски.
Глава 9
Он стоял у окна и медленно качал головой. Не было ни злобы, ни возмущения. Осталась только печаль, которая росла и тяжелела в душе, потому что он знал – уже ничего не исправить. Она предала его и теперь не сможет помочь, и все слишком плохо. Отнестись к этому можно единственным способом. Что в отныне ни произошло, надо помнить одно: он старался изо всех сил. Хотел только хорошего. Потерпел в результате провал, и это чересчур плохо, чертовски постыдно.
Из–за стен многоквартирных домов на другой стороне переулка донесся гудок парохода. Вдохновляющий звук в тишине глубокой ночи. Было в нем что–то манящее, и Кэссиди стал думать о реке, о стоящих у пирсов судах, о шансах пробраться на грузовой корабль. И собрался отойти от окна.
Тут ему пришло в голову, что он очень устал, и перед попыткой на пирсе вполне можно принять горячую ванну и немного вздремнуть. Повернулся, пошел мимо окна к дверям.
Дверь была открыта, как он и предполагал. Входя, смутно подумал, почему не вошел сразу, вместо того чтобы стучать в окно. Должно быть, в самом деле надеялся, что не получит ответа. Дьявольски глупо, зато вполне согласуется с каждым шагом, сделанным после рокового утра, когда рухнул и сгорел четырехмоторный самолет.