— Еще вперед, я сказала! — Светку несло.
Он подвинулся еще.
— Максимально вперед, чтобы ты рожей своей уперся в лобовое стекло!
Саня уже чуть ли не носом доставал до приборной панели.
— Вот так! И пикни мне хоть раз! — Девочка вернулась назад под уважительные взгляды мужиков и ткнула в спину водителя:
— Трогай! Маршрут не изменился.
Униженный и оскорбленный Саня затих, бормоча себе под нос проклятия. Съемка была долгой и хлопотной. Приехали на какую-то нежилую дачу за МКАДом, долго расставляли позиции, сверяли сценарий. Саня говнил как мог. Ставил не те фильтры, отвратительно направлял свет и каждые десять минут кричал:
— Стоп! Всем пора домой!
— Пришлепните кто-нибудь этого хмыря! — злились артисты. — Оператор, да отними у него приборы и выставь сам!
К приборам Саня никого не подпускал. Светка от нервов пошла бурой сыпью. Все ждали съемок какого-то эпизода в дальней закрытой комнате, ключи от которой были у хозяйки дома — Светкиной подруги, намертво застрявшей в пробке. Темнело, все теряли терпение. Наконец вечерний сумрак прорезал свет фар. Неоново-синий «мерседес» остановился у ворот, и полная красивая женщина в белом брючном костюме с копной черных кудрей вышла из машины.
— Ребята, простите, дорогие, — распевным грудным голосом сказала она, — отдала Светику связку ключей, а главный — от комнаты — у меня остался! Ну, я вам икры привезла, бутеров, шампусика — сейчас поработаем и расслабимся!
К ней со слезами, как к мамке, бросилась корреспондентка:
— Снеееежкаааа! — рыдала она. — Меня тут все довели-иии!
— Светулечка, родная, я здесь, и все будет хорошо. — Красавица прижала к высокой груди девочкины тощие плечи.
— Это Снежана, знакомьтесь! — размазывая слезы, сказала Светка.
Издерганная, нервная съемочная группа вместе с актерами застыла в благостном молчании. Саня же просто осел на крыльцо с дебиловатой блаженной улыбкой. Было в Снежане что-то глубоко терапевтическое, уютное, теплое, мудрое, неторопливое. Она вплыла в полузаброшенный дом, открыла злополучную комнату и отправилась на кухню. Светка прижалась к ее уху и прошептала:
— Снеж, дорогая, тут один мудак нам жизни не дает, обезвредь его как-нибудь. Вон тот шишок в прожженном костюме.
— Иди спокойно работай, все улажу.
Снежана подошла к Сане и бархатным голосом спросила:
— Могу я узнать, как вас зовут?
— Эххх, Сан Иваныч, — крякнул осветитель.
— Александр Иванович, не могли бы вы мне помочь принести пакеты с продуктами из машины в дом? — Снежана будто разучивала музыкальную партию.
— Эххх, конечно, а чо ж нет! — просиял Саня.
Они направились к ослепительному «мерседесу», и Саня с кожаного сиденья достал пакеты с логотипом продуктового бутика.
— Давайте я возьму пару сумок, — сказала Снежана.
— Да чо ж, я сам не дотащу? — распушил хвост Саня.
— Вы такой сильный! — восхитилась красавица.
Саня поплыл. Что-то совершенно чудесное произошло в его организме — бездонная черная дыра будто бы заштопалась золотыми нитками снизу и начала наполняться тысячами пляшущих светлячков.
— А давайте я вас покормлю, пока все работают, — предложила Снежана, когда они зашли в кухню.
— Чо ж, как это? — оторопел Саня.
— Я делаю изумительные бутерброды из яиц и шпротов. И вас научу. Вы же небось с утра на работу бежите голодный?
— Голодный, чо ж, — потупился осветитель.
Она сняла свой белый пиджак, пахнув флердоранжевыми духами, и осталась в черном каркасном бюстье, которое сжимало ее грудь, как пышное безе с кремом — голодный грязный мальчуган. Неспешными движениями красивых пальчиков она расстелила на столе одноразовую скатерть и разложила на ней нарезанный ароматный батон, пачку сливочного масла, пакетик майонеза, вареные яйца и банку шпротов.
— Разминаем в салатнице крутые яички вместе со шпротами, вот так, — Снежана напевала и мяла вилкой яйца с рыбой, — можно взять и лосося, если что, чуть солим, а потом… перемешиваем с майонезом, очень тщательно, чтобы была однородная и очень нееежная масса…
Саня следил за ее пухлыми холеными руками, и светлячки в его черной дыре устраивали немыслимые оргии.
— А потом наносим эту вкуснятину на белый хлеееб, вот так… — Снежана ловко орудовала ножиком, намазывая яичную смесь на ломтики батона, — ииии — ам! — в ротик, — она поднесла бутерброд прямо к Саниному лицу. — Кусайте! Не стесняйтесь.
Не жравший с утра Саня ополоумел от счастья. Остатками зубов он перемалывал не просто еду — небесную манну. Такой вкуснотищи не попадало к нему в рот с момента рождения. Саня мычал и стонал, прикрыв глаза и сжав руки в кулачки. Снежана откупорила бутылку «Хеннесси» и налила коньяка в одноразовый стакан.