— Ах, я не понимаю? Вот как? Что ж, позволь тогда высказаться без обиняков. — Клэр встала. — Нет, пожалуй, я лучше тебе покажу.
Она наклонилась к дочери и принялась снимать бинты с ее глаз.
— Не нужно менять повязку, она же еще свежая, — попыталась воспротивиться Сиена. — Мелисса меняла ее утром.
Однако Клэр упрямо продолжала разматывать бинты, пока не сняла их совсем. Затем она чуть надавила дочери на плечи, принуждая опуститься на подушки.
— Я знаю, что я делаю, — настойчиво сказала Клэр. Сиена сквозь закрытые веки увидела, как на ее лицо упала тень матери, загородившая свет из окна.
— Что же именно ты делаешь?
— Я хочу, чтобы ты поняла, что этот псих с тобой сделал.
Сиена сжалась на постели.
— Нет! — Ей стало безумно страшно. Вдруг она почти утратила зрение? Вдруг она никогда больше не сможет видеть?
Почувствовав, как напряглось тело лежащей на постели дочери, Клэр погладила ее по волосам и прошептала на ухо успокаивающие слова. Затем она принялась осторожно снимать с глаз Сиены швы. Странно, у нее даже не дрожали руки. Хирургические нити и тонкие скобы легко выскальзывали из заживающей кожи, почти не причиняя боли, но сердце Сиены сжималось от страха.
— Вот и все, — сказала наконец Клэр. Мягким ватным тампоном она провела по закрытым векам дочери, стирая толстый слой мази с ресниц. — Я закончила.
Вытащив из сумочки зеркальце, она положила его возле дочери и снова погладила ее по волосам. Лицо Сиены было бледнее белой наволочки, на которой покоилась ее голова.
— Сначала левый глаз. — Клэр знала от Мелиссы, что этот глаз пострадал меньше. Доктор Санфорд говорил, что к нему как минимум должно вернуться слабое зрение. — Я осторожно приподниму тебе веко, ладно? — Сиена кивнула. — Поначалу будет режущая боль от яркого света. Только не паникуй.
Сиена почувствовала, как ей открывают левый глаз, и тотчас инстинктивно оттолкнула руку матери. Острая боль пронзила глаз, слезы потекли ручьем, смачивая пересохшую слизистую. Однако уже через пять секунд девушка смогла различить очертания комнаты и увидела чуть расплывающееся взволнованное лицо матери.
Облегчение накрыло Сиену с головой, так что она едва могла дышать.
— Господи, я вижу! — Поймав ладонь Клэр, она прижала ее к груди. — Черт побери, я не ослепла!
Однако через несколько минут ее радость померкла. Правый глаз почти не видел. Конечно, она смогла различить силуэты мебели и проем окна, но этим дело и ограничилось. Похоже, травма оказалась слишком серьезной. Клэр обняла дочь, пытаясь успокоить.
— Ты даже не представляешь, на что сейчас способна глазная хирургия. — Она тщетно пыталась говорить с воодушевлением. — Как только мы вернемся в Лос-Анджелес, я сразу же отправлю тебя к лучшему специалисту.
Лос-Анджелес. Даже мысль о родном городе наполнила Сиену паникой. Возможно, там ей частично вернут утраченное зрение. Но что еще ждет ее в Лос-Анджелесе?
Отец болен, возможно, даже умирает. Наверняка это станет их последним свиданием, болезненным, невыносимым. Решившись на визит к отцу, Сиена будет вынуждена пройти через все то, на что не хватало ее смелости долгие годы.
А еще в Лос-Анджелесе ждет Рэндалл.
Мать права, от него нужно бежать. Но в голове Сиены все еще крутились слова бывшего жениха. Он обещал раздавить и уничтожить ее, если она ослушается. Он не отступится, не остановится ни перед чем, чтобы стереть ее в порошок, смешать с грязью, и можно быть уверенной, что это ему удастся. Даже мысль о том, что она потеряет все то, к чему так долго шла, была мучительной, как агония.
— А теперь, милая, — ворвался в мысли Сиены твердый, деловитый голос матери, — я хочу, чтобы ты увидела свое отражение. — Она протянула дочери маленькое зеркало и ободряюще кивнула. — Ты готова?
Сиена судорожно вздохнула. Ей было страшно, но останавливаться она не собиралась. Девушка взглянула в зеркало.
Поначалу она не издала ни звука, только вжалась головой в подушку, словно пытаясь слиться с ней воедино. Замерев от ужаса, Сиена смотрела на чужака в зеркале.
Несколько недель подряд она изучала свое лицо на ощупь, пальцами, пытаясь понять, как велики повреждения. Однако ничто не могло подготовить ее к тому, что предстало глазам. Уродливый извилистый красный шрам, похожий на толстого червя, тянулся от внешнего угла правого глаза вниз, к линии губ. Именно сюда врезалась кромка стекла, располосовав лицо.
Вокруг глаз были многочисленные порезы, словно на веки обрушился метеоритный поток. Скула была сломана, ее форма изменилась, отчего лицо стало асимметричным. Вся левая половина от носа до уха казалась какой-то нелепой, словно кость выехала наружу, натянув кожу, как тонкую бумагу.