Пит прищурился. Он не понимал, какую игру ведет отец. Был ли его подарок основан на искреннем желании угодить несчастной жене, или это был очередной ход в партии, правила которой знает только сам Дьюк? Может ли быть так, что, раня и мучая Минни, Макмаон-старший все еще сохранил в сердце каплю любви к ней?
Пит знал, что отец — жестокое чудовище. Он не верил в исправление, а потому видел в подарке Дьюка еще один способ побольнее ужалить Минни.
Ужин начался довольно обыденно, за исключением того, что все были подчеркнуто вежливы друг с другом, словно пытались сохранить видимость прочной семьи. Дьюк был необычайно молчалив, а во время второй перемены даже спросил жену о ее планах на вечер, чем необычайно удивил детей. Никто из них не помнил, когда в последний раз ужин проходил в такой спокойной и расслабленной атмосфере. В душе каждый надеялся, что это как-то связано с угасанием интереса Дьюка к любовнице.
Минни решила дождаться десерта и лишь потом затронуть опасную тему с шезлонгом и друзьями Каролины. Прожив с Дьюком около сорока лет, она знала, что наиболее терпим и податлив муж становится после пары бокалов вина.
— Кстати, Дьюк, — как бы между прочим начала она, заметив, что подали вторую бутылку мерло, — ты слышал, какой… э… неприятный инцидент произошел в твое отсутствие?
— Инцидент? — переспросил Дьюк, совершенно не заинтересовавшись. — А что случилось?
— Я говорю о шезлонге из итальянской соломки. — Минни сделала паузу, давая Дьюку возможность сообразить, о чем она толкует. — Боюсь, он сломан и не подлежит восстановлению. Отломились две ножки и проломлена лежанка.
— Сломан? Что за черт?! — Дьюк неожиданно взорвался. Минни не смела даже рассчитывать на столь сильную реакцию. — Какой урод сломал мой любимый шезлонг?! Признавайтесь! — Дьюк обвиняющим взглядом окинул стол.
— Может, вина, Каролин? — предложил Пит, который знал, к чему ведет мать. Он искренне восхищался тем, как грамотно Минни начала беседу.
— Нет, спасибо, я не буду, — ответила Каролин.
Пит заметил, что происходящее за столом не слишком ее напугало или обеспокоило. Более того, она выглядела всем довольной. Внезапно Пит испугался.
— Я получу ответ на свой вопрос? — бесновался Дьюк. Его щеки начали краснеть от напряжения. — Лори, это ты сломала шезлонг? Ты брякнула свой толстый зад на мою любимую итальянскую лежанку?
— Папочка, не кричи! — испуганно пролепетала Лори. Ее нижняя губа задрожала от обиды. — Я же не виновата, что у меня проблемы с весом.
— Конечно же, виновата! — рыкнул Дьюк, ткнув пальцем в огромный кусок пирога, лежавший на тарелке перед дочерью. — Прекращай жрать, тогда под тобой перестанет трещать мебель.
— Но это не я сломала шезлонг. — Лори послушно отодвинула тарелку с пирогом. — Его сломал тот чернокожий парень, что приходил сегодня купаться в бассейне. Он друг Каролин, — жалобно сказала Лори. — Он приходил всю неделю, постоянно напивался и курил свою вонючую траву. Ведь так, мамочка?
Минни молча кивнула. Она знала, что теперь стоит помолчать, уткнувшись взглядом в тарелку. Пусть гнев Дьюка вырвется наружу и выплеснется на любовницу.
Дьюк долго сверлил Каролин взглядом.
— Скинни снова был здесь? — спросил он странным тихим голосом.
Каролин смело встретила его взгляд. В отличие от Минни она могла себе это позволить. В ее глазах был вызов.
— Это так, Дьюк. Он был здесь. Правда, сама я отсутствовала, так что его привел Эдвард.
Минни краем глаза заметила, как Дьюк сильно сжал пальцами вилку.
Он прокашлялся.
— Мне все ясно. Каролин, я думал, что наш предыдущий разговор на эту тему был последним, но ошибся. Мне придется повторить то, что я говорил тебе наедине. Итак, первое, — он поднял руку вверх и загнул указательный палец, — я не желаю, чтобы в моем доме бывали грязные ниггеры.
— Дорогой! — воскликнула Каролин, потрясенная его грубостью. Она считала расизм по меньшей мере глупым. К сожалению, Минни и ее дети разделяли убеждения отца. — Но Скинни — выпускник Гарварда!
Дьюк жестом заставил ее умолкнуть.
— Прости, дорогая, но я в Гарварде не учился, поэтому твой Скинни для меня — просто грязный негр. Второе, я не позволю, чтобы мой дом стал прибежищем всякого сброда, вроде твоих приятелей. Тебе ясно?
Если бы Дьюк в таком тоне обращался к Минни, она давно бы сжалась к комочек, избегая его гневного взгляда, но Каролин только расправила плечи.
— Это и мой дом тоже, Дьюк.
Она была возмущена, но в глазах ее стояли слезы. До этого момента Минни ни разу не видела, чтобы Каролин принимала что-то близко к сердцу.