Союзники проглотили, как ужи, жабы, скорпионы, мораль и принципы, потому что они боялись укрепить альянс Сталина с Третьим рейхом. Они также боялись саботажа, тщательно приготовленного или в стадии подготовки, различных коммунистических партий внутри каждой из союзнических стран. Интерес, выгода, как всегда, возобладали над любыми другими соображениями.
В реальности все длилось не более двух недель. С сентября 1939 года у союзников была только одна мысль и цель: не нервировать СССР, обозначить примирение со Сталиным, несмотря на его агрессию в отношении их союзника – Польши.
Сталин мог предпринимать многие диктаторские действия, положить конец независимости Эстонии, Латвии и Литвы, вырвать у румын Бессарабию. Важно было одно: сделать возможным изменение направления вектора лагеря русских.
Менее чем через два года это было сделано.
Германия в 1939 и в 1940 годах выиграла сражения в Польше, Норвегии и на Западе. Но она воевала уже более пятисот дней, не достигнув главного: победоносно высадиться на английской земле.
Англия, со своей стороны, в 1941 году также не ступила пока на Европейский континент: Черчилль говорил о многолетней подготовке.
Таким образом, путь для Сталина был свободен. Свободен в направлении рейха. Особенно свободен на Балканах.
Игра становилась все более и более напряженной. Немцы умело выдвинули свою пехоту в направлении Бухареста, Софии, Белграда. Необдуманный поступок Югославии, разорвавшей в мае 1941 года пакт, заключенный с рейхом неделей раньше, привел к решающему событию. Советы, тайные подстрекатели операции, смотревшие дальше, чем игрушка британского шпионажа – молодой король Петр, публично телеграфировали о своей симпатии к югославскому правительству.
Конечно, бронетанковые войска немцев в две недели смели Белград, Сараево, Салоники и Афины, десантники маршала Вринга оккупировали остров Крит. Но германо-советский разлом был явным. С тех пор альянс с рейхом отжил свое. Он принес Советам все то, что Сталин мог ожидать: свежий кровяной кусочек Польши, три прибалтийские страны, важные позиции в Финляндии, прекрасную Бессарабию.
Гитлеровский «лимон» был полностью выжат. Пришло время выжать и второй «лимон» – демократический. Известно, какой сок в конце концов дал этот лимон Советам в 1945 году: оккупацию территорий, населенных двумястами миллионами европейцев и азиатов, Красную армию, разместившуюся в Тюрингии, на Эльбе, перед Любеком, в Петсамо, в Манчжурии, в Корее, на Курилах!
Югославский вопрос, претензии, заявленные Молотовым, на Балканы, военные приготовления Советов в течение весны 1941 года не оставили Гитлеру сомнения в отношении амбиций СССР. Чем больше бы он промедлил, тем более неспособен был бы принять удар. С целью концентрации своих сил на востоке он временно отказался от своего плана вторжения в Англию. Он попытался различными средствами найти мирное урегулирование конфликта, разделявшего Германию и Соединенное Королевство. Это было слишком поздно. Англичане не были расположены отменять матч: он начался и больше не остановится.
В течение двух лет каждая страна с холодным спокойствием просчитала все, сделала свои подсчеты по тысячелетнему закату национального эгоизма и выгоды.
В конце все пришли точно к одним и тем же заключениям. Русские, ловко подталкиваемые англичанами и стимулируемые новыми приманками, рано или поздно нападут. Немцам, чувствовавшим, что игра началась, ничего не оставалось, как опередить. 22 июня 1941 года началась смертельная битва между национал-социалистическим рейхом и Советской Россией: два империализма, две религии, два мира покатились по земле в скрипучих песках Востока.
Англия, изолированная от Европы морем, имея свои главные богатства разбросанными по дальним землям, могла точно не чувствовать важности дуэли. Она реагировала, думая больше о своем сиюминутном, непосредственном интересе – освобождении Острова, чем о судьбе Европы, если Советы будут однажды победителями.
Зато для нас, народов Европейского континента, эта битва была решающей.
Если побеждает национал-социализм, Германия, то она будет владеть на Востоке сказочно богатыми землями, примыкающими прямо к ней, прямо связанными с ней железными дорогами, реками, каналами, открытыми ее организаторскому и производственному гению. Великий германский рейх в полном возрождении, имеющий замечательную социальную арматуру, обогащенный этими сказочными землями, простирающимися огромным блоком от Северного и Черного моря и до Волги, достигнет такой мощи, будет иметь такую притягательную силу, предоставит двадцати народам, забывшим Старый Свет, такие возможности расцвета и развития, что эти территории составят стартовую базу для неизбежной европейской федерации, о которой говорил Наполеон, о которой думал Ренан и которую воспевал Виктор Гюго.