В тот день, идя рядом с ней, я впервые глубоко задумался о несправедливости судьбы. Ведь каждый из нас таков, каким он родился, каким его воспитали. Я предпочел бы иную судьбу, пускай не такую надежную и сытую, пускай полную лишений и опасностей, как у бродяг и охотников. Впрочем, я их никогда не видел.
Чем ближе к центру городка, тем больше встречалось парочек, подобных нашей. Яйблочко раскланивалась с ними, приседала, покачивала бедрами, звенела нитями железных бус, а когда она наклоняла вперед бюст, мне все казалось, что сейчас она угодит этими бусами мне по темечку ‒ и я замертво рухну на мостовую.
Я понял, что Яйблочко направляется в бар «Олимпия» при торговом центре. Там она будет сосать неудобоваримые напитки с себе подобными дамами, а я побуду с людьми.
Мы подошли к бару, и Яйблочко, добрая жаба, заявила:
‒ Тимоша, если ты побудешь в общей комнате, мы потом в кино сходим, хорошо?
Я отвернулся. Она должна думать, что я расстроен больше, чем на самом деле. А я не имел ничего против того, чтобы поболтать со старыми приятелями, пока ты, голубушка, вкушаешь свое вонючее зелье.
Так что я молча посмотрел на нее красивыми, выразительными серыми глазами.
Но Яйблочко выдержала мой укоризненный взгляд и вытащила из сумки намордник. Я побледнел, но Яйблочко показала на объявление над входом в комнату:
ПОМЕЩЕНИЕ ДЛЯ ДОМАШНИХ ЛЮБИМЦЕВ ВХОД БЕЗ НАМОРДНИКОВ ВОСПРЕЩЕН
Объявление мне было знакомо и унизительно. Но я не стал спорить и капризничать, не то настроение.
Я сам подставил лицо, и Яйблочко не грубо, я бы сказал, с неуклюжей нежностью приспособила мне на лицо намордник, который прикрывал нижнюю часть лица. Я вполне допускаю, что когда-то, по недоразумению, кто-то из домашних любимцев укусил другого человека. Но кто и почему дал право возвести этот случай в ранг правила? С чего они решили, что мы обязательно должны бросаться друг на друга и кусаться?
В большой комнате, где хозяева оставляют домашних любимцев пока пьют кофе, болтают в кафе или выбирают что-нибудь в магазине, было человек тридцать, не меньше. Все в намордниках, но если у меня, он был простой, почти невидимый ‒ мы с Яйблочкой старались свести унижение к минимуму, то у других людей на физиономиях порой красовались нелепейшие защитные сооружения: у кого из кованой проволоки, у кого в виде керамического цветника.
Я сразу увидел Вика, который сидел перед телеэкраном, на нем был розовый намордник, имитирующий хоккейную маску вратаря Хризабудкина ‒ мне было бы стыдно появиться в обществе в таком виде. Я обвел присутствующих взглядом, надеясь, что среди них есть Курт, который обещал мне жвачку. Мерзавец Вик неправильно истолковал мой ищущий взор и, поправив завитую гриву волос, ехидно заметил:
‒ Сюда самочек не заводят. Может плохо кончиться!
‒ Я Курта ищу.
Я и без него знал, что девушке здесь не место. Среди домашних любимцев встречаются скоты.
‒ Нет здесь Курта, ‒ сказал Вик.
‒ А что по телеку показывают?
Вик не ответил. Показывали исторический фильм о первой высадке спонсоров на Землю.
…Толпа поселян в уродливых одеждах радостно гоготала при виде того, как из открытого люка корабля не спеша выходят три спонсора. Они массивны, они куда крупнее и тяжелее человека, некоторые достигают четырех метров. Из скафандров высовываются чешуйчатые зеленые лапы с длинными, цепкими, словно без костей, пальцами. Зеленые, блестящие, словно смазанные жиром, головы покрыты чешуйками. Пришельцы здороваются с поселянами.
‒ Сегодня юбилей! ‒ произнес вдруг сидевший рядом со мной средних лет мужчина в какой-то глупой попонке. ‒ Столетие! Столетие первого счастливого контакта!
‒ Выпить бы, ‒ произнес какой-то жалкий замарашка. Порой в комнату для отдыха домашних любимцев проникают с улицы бродячие люди. Затерявшись среди нас, они могут рассчитывать на стакан лимонада или на горсть орешков. ‒ Выпить бы, я сказал! По случаю счастливого юбилея!
Он смотрел на меня в упор, словно я сейчас вытащу из-под мышки бутылку самогона.
Чтобы не встречаться с его наглым взглядом, я обратился к экрану. Странная мысль посетила меня: как изменилась жизнь на Земле за прошедшие сто лет! Хоть меня тогда еще не было на свете, я знаю по старым пленкам и журналам о мире насилия, неуверенности, ранней смерти и нищеты, о мире, в котором господствовало право сильного, где люди, будто стремясь к самоубийству, уничтожали реки и отравляли воздух… страшно подумать, что было бы без Визита!
Замарашка уже приставал к Вику, и я слышал его занудный голос: