— Ну, — сказал нотариус с большим сомнением, — как еще посмотреть. Она — гордячка, и я бы такой безропотности удивился. Но тут мы, наверно, слишком далеко заходим. К тому же все это нас не касается.
— Вы с ними очень близки? — спросила Ивонна.
— Ну как, видимся-то мы часто. По воскресеньям мы с Сюзанной устраиваем небольшие конные прогулки. У Клери отличные, послушные лошадки, и он их очень охотно предоставляет. Когда будете там, скажите ему, что вы, с моей подачи, хотите взять Клерона. Отличный конь, он доставит вам настоящее удовольствие. Зато в плохую погоду они приезжают к нам. У них есть еще друзья в Шато-Гонтье, с которыми они видятся изредка, но от Лa-Рошетт до Лаваля поближе. А в Ла-Рошетт, когда идет дождь, совсем невесело. Мы стараемся развлечь их. Приглашаем людей, вот как вас, например, — тех, кто неравнодушен к конному спорту. Мужчины говорят о лошадях. Дамы… — Он обернулся к жене: — Кстати, Сюзанна, а о чем вы разговариваете?
— О чем могут говорить дамы, — засмеялась Сюзанна. — О спектаклях, о книгах… Ирен Клери весьма культурный человек, она покупает много романов. Дает их читать нам. Потом мы их обсуждаем. Это очень приятно. Вырвавшись из замка Лa-Рошетт, который она называет своим «замком Иф», Ирен может быть очень веселой; вернее, могла. Ведь ей вообще-то всего тридцать два.
— А ему? — спросила Ивонна.
— А сколько вы бы ему дали?
— Не знаю. Его старит лысина, пусть и небольшая.
— Ему сорок один, но выглядит он и правда старше.
— Плохой возраст, — снова заговорил врач. — Клери как раз из тех мужчин, которые бегом бегут к инфаркту. Алкоголь, табак, женщины. Давление — двести. Я его предупреждал, но он никого не слушает. Добавьте к этому, что он гоняет на автомобиле, как сумасшедший. Бедная Ирен! Я скорее вижу ее вдовой, чем разведенной.
— Добро бы у нее еще была родня, — сказала Мадлен Тейсер. — Так нет. Родители умерли, а брат живет в Ирландии. Он тоже разводит лошадей, что не удивительно. До сестры ему куда меньше дел, чем до своих кобылок. А у Клери жив только отец, старик пенсионер, поселившийся где-то возле Грасса. Так что Ирен права, когда называет Лa-Рошетт своим «замком Иф».
— Но она же все-таки там не в заточении?
— Нет. Но практически в одиночестве. Считайте вместе со мной: Амалия, супруги Мофран, он — камердинер, она — кухарка. Им что-нибудь около ста двадцати пяти лет на двоих. И еще сторожа, Дени и Тереза Жюссом, он заодно и садовник. Их домик расположен прямо возле ограды. Так что народу не много. И уж никак не скажешь, что в замке мало места. Там больше двадцати комнат. Пустынно и тихо, как в музее. Так что, если вы время от времени будете наезжать к ним, сделаете доброе дело.
— Хорошо, договорились, — сказал архитектор, вставая. Он слегка похлопал по плечу жену. — Идем, Ивонна. Я думаю, что мы злоупотребили терпением хозяев. И большое спасибо, дорогие друзья, за ваши рассказы об этом городке, Лаваль — вовсе не такая дыра, как нам расписывали… Да, невозможно же приехать в Ла-Рошетт с пустыми руками. Что могло бы понравиться мадам Клери? Цветы — это слишком банально, да к тому же у нее ведь есть садовник. Может, лакомства какие-нибудь?
— Нет, — ответила жена нотариуса. — Подарите ей маленькую рыбку.
— Рыбку? Но где же я вам возьму рыбку?
— У Метивье, на набережной Сади-Карно. Там продается все для рыбной ловли и рыбки для аквариума. Она мечтает о «коридорас леопард». Жуткое существо, белое с черным, как извещение о смерти. Но о вкусах не спорят!
— Быстро! — позвал врач. — Дождь почти кончился. Я вас везу в своем «рено». Потеснимся немного… Так что, до будущего четверга?
— Договорились, — сказал нотариус. — Но только ничего особенного, чур, не устраивать. Что Бог пошлет, то и ладно.
Клери выругался.
— Чертов домкрат! Все время выскальзывает.
«Порше» стоял на обочине. Клери снял куртку и галстук. Брюки на коленях были запачканы грязью, он, стоя в траве на четвереньках, тщетно пытался подставить домкрат под заднюю ось. Как только он начинал крутить ручку, механизм всякий раз съезжал с места. Клери выпрямился, тыльной стороной руки вытер пот со лба.
— Поторопитесь, — сказала Ирен. — Мне бы очень хотелось вернуться домой.
— Мне бы тоже. Что вы себе там навоображали? — закричал он, сорвавшись. — Вы что, не видите, что я уже весь вымок?
— Почему же вы не пытаетесь двинуться вперед?
— Потому что, как только я трону, колесо отлетит. И в конце концов, прекратите приставать ко мне.
Он злобно огляделся. Ни огонька. Помощи ждать неоткуда. Клери разрыл каблуком землю, набрал пригоршню мелких камней и гравия и принялся подкладывать их под основание домкрата. Один поворот ручки, другой. «Порше» дрогнул и медленно поднялся.