— Все на ощупь приходится делать, — проворчал он. — Черт знает что.
На этот раз домкрат держал хорошо. Колесо засосало так глубоко, что из рытвины оно высвободилось с громким хлюпаньем. Клери отпустил ручку домкрата, снял колпак и принялся вывинчивать болты. Собрав все, он положил их в карман брюк. Самое трудное было сделано. Снять поврежденное колесо, поставить на его место запасное — это несложно.
— Думаю, все будет в порядке, — сказал он.
Рубашка прилипла к спине. Капли дождя стекали с носа. Ему зверски хотелось курить. Он пристроил колесо, вымазанное в жирной глине. Оставалось завинтить болты. Первый сразу же вошел в паз. Второй тоже. Третий выскользнул у него из рук.
— Черт!
Болт тихо шлепнулся в траву. Быстрым движением, ориентируясь на звук, словно он хотел поймать зверька, Клери прижал ладонь к земле. Пусто. Он ощупал траву вокруг. Опять пусто.
— Но, черт подери, что же это со мной сегодня происходит? Он же точно здесь.
Клери принялся ощупывать двумя руками мокрую землю. Болт ведь не булавочная головка. Ирен опустила стекло.
— Ну так как же? Мы скоро поедем?
— Дайте мне зажигалку. Она в моей куртке. — Он облокотился о дверцу. — В левом кармане. — И пока она искала добавил: — Если бы вы были болтом, куда бы вы спрятались, чтобы отравить мне жизнь?
Она тут же разозлилась.
— Прошу вас, Жак, разговаривать со мной другим тоном. Вот она, ваша зажигалка.
Клери снова нырнул под автомобиль и попытался осветить траву маленьким пламенем, которое ветер пригибал к земле. Дрожащий свет терялся во тьме. Ни намека на металлический отблеск. Зажигалка начала жечь руку. Клери погасил ее. Не везет так не везет! Этот мерзкий болт, верно, закатился дальше, чем он мог предположить.
— Включите фары на полную мощность, — выкрикнул он.
Быть может, в ярком полотне света что-нибудь блеснет в траве? Ирен включила и дальний, и ближний свет.
— Вы догадываетесь, который теперь час? — спросила она.
— Плевать я на это хотел.
— Половина первого. Я беспокоюсь о малыше.
— Но малыш спит без задних ног. Вы, кажется, опять за свое.
— Мне не по себе.
— Ладно, ладно. Прощай, мой болт. — Он бросил все инструменты в багажник и занял свое место за рулем. — Только учтите. Ехать я буду шагом. И портить колесо я не собираюсь.
— Разумеется. Ваша шина гораздо важнее Патриса.
Он вздохнул и медленно тронул «порше».
— С меня довольно этих вечерних поездок в гости, — сказала она.
— Если я правильно понимаю, с вас всего довольно. Бедная моя, веселой вас действительно не назовешь.
Они замолчали. Ирен, включив отопление, рассматривала знакомый пейзаж, не спеша возникающий перед ними. Наконец сквозь сетку дождя стала видна решетчатая ограда парка. Клери остановился прямо перед воротами и пошел отпирать. Машина двинулась по аллее к дому.
— Могли бы и закрыть, — сухо проговорила Ирен.
— Здесь воров нет! — ответил он. — Немедленно горячую ванну. Я совершенно продрог.
— Сейчас приду, — сказал Клери. — Ну идите же… идите, раз вы так спешите.
Он зажег люстру в холле и вытащил из кармана сигарету, но тут же яростно швырнул ее, поняв, что она мокрая. Сел на вторую ступеньку лестницы и принялся стаскивать промокшие и запачканные грязью туфли.
— Спокойной ночи, — сказала Ирен, перегнувшись через перила.
— Да, да. Спокойной ночи.
Он пошевелил ожившими ступнями и начал стягивать прилипшие носки.
— Не скоро мне забудется этот вечер! — злобно пробормотал он.
Ирен поднималась на второй этаж, на ходу снимая пальто. Войдя в свою спальню, она бросила его на кровать, затем, бесшумно толкнув дверь в детскую, сунула туда голову. Слабый верхний свет едва достигал двух колыбелек. В соседней комнате слышно было ровное дыхание Амалии. Ирен подошла к кроватке Патриса. Она была пуста.
«Взяла мальчика к себе, — подумала Ирен. — Должно быть, он капризничал».
Она повернулась ко второй колыбельке, чтобы убедиться, что другой малыш крепко спит. Одеяльца были отброшены. Ребенка там не было.
«Наверно, Патрис плакал и разбудил Жулиу, — решила она. — Чтобы ей было спокойно, Амалия обоих положила к себе в постель. Не люблю я этого».
Дверь в комнату, где спала Амалия, была приоткрыта. Ирен толкнула ее и в свете ночника разглядела лежащие рядышком головы: головку своего ребенка и служанки. Но Жулиу видно не было.