Доминик говорила без толики смущения. В ее прозрачных голубых глазах легко читались мысли, тогда как карие глаза Люсьены были ловушками, отражающими свет.
– У меня волчий аппетит, – заявила она. – А у вас?
В ней все было легким, изящным, непосредственным. В голосе играла смешинка, как в шампанском – пузырьки. Шаван вдруг приревновал ее ко всем мужчинам, которые ее посещали. Желая разрушить очарование, он предложил:
– А что, если нам немножко заняться меню… Послушайте… Устрицы для начала?..
– О да, – согласилась Доминик, и ее глаза заблестели. – Да, устрицы и мюскаде.
– Затем рыба?
Она с прилежанием изучала список блюд, сдвинув подведенные брови.
– Знаете, что бы я съела? – наконец изрекла она. – Говяжье филе с кровью и картофель фри. Простенько, но со вкусом, а? И к этому молодого божоле.
– Как я понимаю вас, – сказал Шаван, чувствуя, как быстро улетучиваются остатки его недоверия.
Сделав заказ метрдотелю, он наклонился к Доминик.
– И давно вы знакомы с Лейлой?
Доминик шлепнула его ладошкой по спине.
– Надеюсь, вы не намерены говорить со мной только о ней. Я тоже существую.
– Не бойтесь.
Они примолкли, пока официант водружал на металлическую подставку, стоявшую между ними, большое блюдо с великолепными устрицами.
– Пища богов! – воскликнула Доминик. – Жорж, а знаете, вы просто лапочка!
Шаван вздрогнул. Жорж? У него совершенно выскочило из головы, что он Жорж Матеи. Избави бог совершить оплошность. И как же будет ему приятно в ответ назвать ее Доминик.
Проглотив первую устрицу, она продолжила разговор:
– У меня такое впечатление, что мы с Лейлой знакомы чуть ли не всю жизнь. Мы еще вместе учились в алжирской школе. Вы же знаете, что она дочь фермера из окрестностей Бона?
– Она всегда была со мной не очень болтлива. Но я смутно припоминаю, что слышал от нее о таком городе.
– Ее отец женился на берберке, но, заметьте, берберке из знатного рода и красавице в придачу. Лейла своей особенной красотой пошла в мать! И она многим нравится!
Шаван улыбнулся и наполнил бокал Доминик.
– Похоже, она не в вашем духе?
– Нет, почему же. Только я никогда не могла понять, что в ней находят мужики. Вы, например? Что привлекло вас? Ну-ка, объясните.
Попав в затруднительное положение, Шаван притворился, что раздумывает.
– Что меня привлекло? Честно говоря, не знаю. Может, ее несколько… экзотическая внешность.
– Экзотическая? Да не смешите меня! – («Как жаль, что она малость вульгарна», – мелькнуло в голове Шавана.) – Сразу видно, что вам не приходилось видеть ее по утрам, когда мы еще такие, какими нас создала природа. Уверяю вас, она выглядит как любая другая женщина.
– Вы меня удивляете, Доминик. Я считал вас снисходительнее. Ведь Лейла – ваша подруга.
– Одно другому не помеха.
Она вытерла пальцы и предупредила:
– Прошу вас, Жорж, миленький, не нажимайте на мускат. Лично я от него сразу хмелею.
Допив стакан, она осторожно прикоснулась к щекам.
– Начинают гореть, – сообщила она. – Чего доброго, вы подумаете, что я пьянчужка.
– Возьмите еще парочку устриц, – настаивал Шаван. – Они вам фигуру не испортят.
– Она не дурна, моя фигурка, – прыснула Доминик. – Вам нравится?.. Вижу. Вам моя фигура до лампочки. Что вас интересует, так это Лейла. Ладно. Так что же я вам говорила? Ах да. Ее папа был богач. Если бы не восстание, Лейла стала бы хорошей партией. Но ее подобрал славный малый и отвез во Францию. И вот тут-то вы у меня от удивления рот разинете. Она вышла замуж. Вот чего вы не знали, верно? Незавидный брак, насколько я могла понять, ибо разговоров на эту тему она избегала. А вскоре этот тип умер. Туда ему и дорога!
– Да! – выдавил из себя Шаван, уязвленный в своих лучших чувствах. – Туда ему и дорога… Ну а вы? Прошу вас, расскажите мне немножко и о себе.
Пока убирали со стола и принесли в мисочке теплую воду обмыть пальцы, они хранили молчание. Закуривая «Голуаз», Доминик извинилась:
– Мне не следовало бы курить. Это женщину не красит. От табака мерзкий вкус во рту. Но странное дело, вас я не стесняюсь.
Подали вырезку, и Шаван заказал салат из свежих овощей. Явно зная толк во вкусной еде, Доминик разрезала свой кусок и изучающе посмотрела на него.
– Какое нежное мясо! Хоть вилкой режь.
Метрдотель наполнил их бокалы божоле.
– Я просто наслаждаюсь нашей трапезой, – продолжила Доминик. – Жорж, ты не против, если я перейду на «ты»? Но стоит ли мне рассказывать о себе?