– Без всякого сомнения.
– Так вот, мои родители и я вернулись во Францию после известной тебе заварушки[10]. Настало невеселое времечко… А потом я попала в Париж… и там… Но чем еще прикажете заняться девушке без гроша в кармане? Я начала с малого, и не единожды все могло плохо обернуться. Клянусь тебе, старикан, добиться независимости – ой как трудно… Право, не знаю, зачем я все это тебе рассказываю. Думаю, ведь и тебе несладко пришлось в Габоне.
– И вы снова повстречали Лейлу?
– Да, совершенно случайно. В магазине «Три квартала». Она покупала перчатки. Я тоже. Мы оказались рядом нежданно-негаданно. Какая все-таки странная штука жизнь! Мы оглядели друг дружку. Вид у нее был неказистый. Я повела ее к себе. Мы поболтали. И я узнаю, что она была замужем, овдовела. Невооруженным глазом заметно – в роскоши она не купается. Я сказала ей: «Последуй моему примеру. Увидишь: стоит однажды решиться…»
– И она решилась.
– О! Не сразу. Она боялась типа, который подобрал ее в Алжире и удочерил… Но в конце концов принялась за дело. У меня обширные знакомства. Я порекомендовала ее одному, другому.
– Как это великодушно с вашей стороны, – дрогнувшим голосом изрек Шаван.
– Бог велел помогать ближним, – сказала Доминик. – Но потом она меня поразила. И знаешь чем? Как правило, типы, которые в нас нуждаются, – я не о тех, кто просто любит это дело, а о других – у кого хандра, так вот эти словно малые дети – их надо ублажать. А с Лейлой все вышло с точностью до наоборот. Я плохо объясняю: все так запутанно… но ты меня понимаешь. Она много страдала, и это делало ее интересной. Так она сколотила клиентуру из стариков, которые вполне годились ей в отцы.
– Они возвращали ей вкус к жизни?
– Вот именно. До такого надо додуматься, ты согласен?
– А может, она и вправду хлебнула горя? Я говорю не о ее детстве, но потом?.. Если у нее был несчастный брак?
Доминик, которая уже протянула руку к бокалу, похоже, задумалась.
– Пожалуй, – допустила она. – Возможно, она хотела взять реванш.
Еще одно слово, вонзившееся ему занозой в самое сердце. Шаван умолк. Официант принес салат, и Доминик собиралась разложить его.
– Позвольте, – остановил ее Шаван.
Привычным жестом он зажал салатный прибор между пальцами так, чтобы ложка была снизу, и ловко поддел салатные листья.
– Браво! – похвалила Доминик. – Как если бы занимался этим всю жизнь.
Шаван покраснел.
– Я занимался всем понемножку, – пробормотал он. – Но, возвращаясь к Лейле: и много она зарабатывает?
– В этом-то все и дело! – вскричала Доминик. – Насколько мне известно, у нее клиентов – раз-два и обчелся. К тому же она проводит здесь половину недели… А где вторую? Загадка. И тем не менее у нее большие возможности. Я надрываюсь, чтобы свести концы с концами… Ладно, не буквально, разумеется. Словом, я вкалываю. А мадам набивает себе карманы без всякого напряга.
Шаван схватил Доминик за запястье.
– Между нами говоря… Вы ее недолюбливаете?
С вымученной улыбкой она протянула свой стакан.
– Еще капельку!
– Вы мне не ответили.
– Кому какое дело до того, люблю я ее или нет. Да, я ее не люблю, если хочешь знать. Не из зависти, нет, скорее, она меня раздражает. Лейла – тот самый муравей среди стрекоз из знаменитой басни, помнишь? Женщина, которая копит, копит, но никогда не раскошеливается.
Доминик попала смешинка в рот, и она уткнулась лицом в салфетку.
– Я перебрала, – прошептала она. – Так о чем я тебе толкую?
Промокнув глаза, она изменила тон:
– Ну, хватит. Пора нам сменить пластинку. Поговорили о Лейле, и будет.
– Мороженого? – предложил Шаван.
– Охотно.
– Тогда два мороженых!
– Ты намерен ее дожидаться? – тут же продолжила Доминик.
– Кого?
– Лейлу, черт подери. Долго ждать себя она не заставит. Но предупреждаю, мой мальчик. Держи с ней ухо востро. Иначе она обдерет тебя как липку.
Перед Шаваном молнией промелькнула картина: больничная палата, капельница на кронштейне, и его взгляд скользнул по трубкам к застывшему лицу Люсьены.
– Знаешь, – изрекла Доминик, – прошлое та же кошка. Когда его будишь, оно царапается. Оставь ее – мой тебе совет.
– Может, вы и правы.
Пока Доминик снова наводила красоту, Шаван потребовал счет.
– Полтретьего, – сказала она, обводя помадой гримасничающие губы. – У меня полпятого свидание. Время у нас есть.
– Время на что? – спросил Шаван.
– На то, чтобы поехать ко мне. Мне хочется показать тебе, где я живу. Надеюсь, ты у меня еще появишься пропустить стаканчик? Наверное, тебе ужасно одиноко.
10
Имеется в виду восстание националистов, входивших в организацию «Фронт национального освобождения» в 1954 г. Военные действия продолжались до марта 1962 г., в июле того же года была провозглашена независимость Алжира.