Какой же Оксфорд глупец! Он использовал Эбигейл, чтобы добиться благосклонности королевы. А теперь она преграждала ему путь — более того, готовила катастрофу.
Харли это понял, но уже поздно было что-то изменить. Болинброк заручился той поддержкой, которой прежде располагал он. Оксфорд злился на себя… слишком поздно; и поскольку мозг его бывал так часто одурманен вином, он не владел собой.
Его добрый друг Джонатан Свифт, пораженный происходящим, попытался помирить их с Болинброком — тщетно. Разрыв был слишком широк, Сент-Джон — слишком честолюбив. Он хотел занять должность премьер-министра, а для этого требовалось, чтобы с нее ушел Харли.
Оксфорд понимал, что такая развязка неизбежна. Он хотел ладить с обеими партиями, хотел добиться поддержки и вигов, и тори. Точно так же он разрывался между Ганновером и Сен-Жерменом. После Утрехтского мира ему следовало порвать с тори. Ему стало понятно, что требовалось твердо отстаивать свои убеждения, а он колебался, медлил — и не получил поддержки ни той ни другой стороны. Более того, пренебрегал теми, кто мог помочь ему. Первой и самой влиятельной из них была Эбигейл Мэшем.
Она и привела Оксфорда к неминуемой катастрофе. Двор пристально следил за ходом событий и выжидал. Почему Эбигейл, некогда имевшая о нем столь высокое мнение, внезапно обратилась против него? Никто толком не знал. Может, он не выказывал ей того почтения, на какое она рассчитывала? Не дал ей желаемой доли в «Компании южных морей»? Могло ли это явиться причиной? Была ли она его любовницей? Исключено. Оксфорд необычайно добродетелен, в обществе распутников это заметно. Перенесла свою привязанность на Болинброка? Такого распутника и свет не видывал! Однако слухов подобного рода о леди Мэшем не было.
Никто толком не знал, почему распалось их партнерство. Никто не понимал характера отношений между лордом Оксфордом и леди Мэшем.
Эбигейл и сама толком не понимала. Да, он не оправдал ее ожиданий, но дело заключалось не в паях «Компании южных морей», хотя, возможно, сыграли роль и они. У Эбигейл была мечта, а Харли ее разрушил.
Оксфорду придется уйти. Об этом шептался весь двор. Болинброк был готов занять его место. И выжидал удобного случая.
Эбигейл убеждала королеву, что лорда казначея больше терпеть нельзя. Он является к ней совершенно пьяным.
— Ваше величество обеспокоены и огорчены его поведением. Я знаю, как оно влияет на вас. С вашим слабым здоровьем это непозволительно.
Мэшем была права. Анна чувствовала себя очень усталой. В ушах у нее зачастую звучали споры министров. Больше всего заботил королеву вопрос о престолонаследии. Если б только ее брат отрекся от католичества, стал добрым сыном англиканской церкви, тут бы народ принял его, и она была бы очень счастлива. Сочла бы, что справедливость восстановлена, смогла бы взглянуть в лицо отцу, если они встретятся в загробной жизни. Став королевой, она всеми силами старалась быть доброй христианкой. Больше всего ей хотелось исправить все совершенное ею зло. Если благодаря ее усилиям брат станет королем Англии, она искупит свой давний грех.
— Мэшем, — сказала Анна, — я написала письмо, которое нужно будет вскрыть после моей смерти. Буду хранить его под подушкой.
— Хорошо, ваше величество.
«О престолонаследии! — подумала Эбигейл. — Когда она умрет, королем станет Яков Стюарт, он не забудет, что я старалась ради него».
— Не забудь, Мэшем.
— Запомню, ваше величество.
Анна положила распухшие, забинтованные руки на колени.
— Болят, мадам?
— Думаю, от компресса им стало бы лучше.
Эбигейл принялась готовить компресс. Здоровье королевы быстро ухудшалось, и это ее печалило: такой госпожи у нее никогда не будет. Но Яков Стюарт, став Яковом Третьим, вспомнит, кто старался ради него, вспомнит ту, что обнаружила письмо под подушкой.
Однако нельзя забывать о врагах — первый из них Оксфорд. Он понял, что больше колебаться в таком важном вопросе нельзя, занял сторону курфюрста и приложит все силы, дабы возвести его на престол.
— Ваше величество очень устали, — сказала Эбигейл, — и я знаю, что повинно в этом поведение лорда Оксфорда.
Королева вздохнула.
— Дорогая Мэшем, с ним теперь еще труднее, чем было раньше.
— Вашему величеству следует положить конец таким неприятностям, сместив его.
— Я и сама так думаю, Мэшем.
— С Болинброком иметь дело будет гораздо проще. Вот и компресс, мадам. Не слишком горячо?
— В самый раз, Мэшем. Ты все прекрасно делаешь. Унимаешь боль.
— Хотелось бы так же легко унять все, что беспокоит ваше величество.
Анна задумалась. И на другой день заявила совету, что просит отставки лорда Оксфорда. Он пренебрегает своими обязанностями, не всегда можно разобрать, что он говорит, и нет уверенности в правдивости его слов. Но главное, он часто является к ней пьяным, это неприятно, к тому же в таком состоянии лорд Оксфорд ведет себя некрасиво и непочтительно. Она больше не может терпеть такого поведения премьер-министра.
Оксфорда сместили. Болинброк и Эбигейл торжествовали.
В палате совета Оксфорд глядел в лицо своему врагу — Болинброку.
Болинброк — предатель, объявил Оксфорд. Ложью и хитростью он втерся в доверие королеве. Он готов привезти в Англию Претендента-католика, он очернил и оклеветал человека, который по дружбе проложил ему дорогу в политику. Болинброк лжец, мошенник и предатель.
Анна дрожала, сидя в своем кресле, голова у нее раскалывалась, в ногах пульсировала боль. Больше всего ей хотелось вернуться в спальню.
Болинброку, продолжал пьяный Оксфорд, во всех этих темных делишках помогала некая женщина…
Распухшие пальцы Анны задрожали, ей показалось, что приближается обморок. Она умоляюще поглядела на министров: они не должны вести спора об Эбигейл, не должны пытаться проникнуть в интимные секреты ее спальни.
Потом недовольно взглянула на бушующего Оксфорда. Позволительно ли пьяным давать волю своим чувствам при королеве?
Болинброк поднялся и выхватил шпагу. Это заставило Оксфорда умолкнуть.
— Вы забываете о присутствии королевы, — сказал Болинброк.
— Я ни о чем не забываю, — ответил Оксфорд. — И не забуду. Отомщу и верну кое-кого на ту ступень, где они пребывали до встречи со мной.
Анна откинулась на спинку кресла и закрыла глаза, сердитые голоса не умолкали. Как ей плохо! Как хочется в тишину спальни, где нежные руки Эбигейл помассируют ей ноги, сделают компресс.
Но ей нужно выполнять свой долг. Нужно сидеть здесь, пока они спорят.
Было уже поздно, когда ее увели в спальню. На другой день было назначено повторное заседание.
Эбигейл с герцогиней Сомерсетской уложили изнеможденную Анну в постель. Потом пришел доктор Арбетнот.
— Эти споры убивают меня! — сказала она ему. — До чего же хочется покоя!
Наконец королева уснула. Арбетнот, взглянув на Эбигейл, печально покачал головой.
— Отдохните и сами. В течение ближайших дней ее величеству будет необходим ваш уход.
Анна пробудилась от тяжелого сна.
Голоса министров все еще звучали у нее в ушах. Лорд Оксфорд… она не могла забыть его налитых кровью глаз, пьяного голоса, злобы, с которой он смотрел на Болинброка. «До чего я устала…» — пробормотала она. Потом вспомнила, что сегодня ей надо присутствовать еще на одном заседании.
Она поднялась с кровати и в беспокойстве застыла. Где служанки? Который час?
«Час? — подумала она. — Уже начинается заседание… надо идти. Я должна исполнить свой долг. Я — королева».
Нетвердо ступая, она подошла к камину и взглянула на часы. Подумала: «Какое же сейчас время?» И почувствовала, как переносится в прошлое… к школьным дням… к злобным нападкам Сары Черчилл на Голландское Чудовище… к попыткам свергнуть с трона отца. Тот мальчик… ее брат… ждущий, когда получит свое.
Если б можно было вернуть ушедшие годы… Было бы все по-другому? Она боялась времени. Скоро уже идти на заседание совета… Время…