Наверное, моё волнение стало совсем уж явным, когда на ночной стоянке в паре дней пути до земель Латро Карло с успокаивающей улыбкой потрепал меня по плечу. Я тоже улыбнулась ему, и отвернулась к заснеженному полю. Снежный день успокоился к ранним для сезона сумеркам, а к ночи и вовсе распогодилось. Тройной лунный лик далеко освещал окрестности и высветлял осколки скал, которым не дал одеться в снежный наряд упрямый ветер. Где-то там за скалами, за белыми от снега холмами живёт…
- Сайын, - не сдержавшись, выдохнула я.
В груди похолодело от воспоминания об ужасе, когда я впервые магией позвала любимого. Невидимый монстр, душащий одним своим присутствием, не пришёл. Вместо этого меня швырнуло магией куда-то в открытое поле, к костру, спрятанному в углубление в земле. Близ костра сидела группка мужчин в меховых накидках, но только один из них сидел ко мне, снова стоящей в полный рост, спиной. Остальные переговаривались, и я могла в отблесках огня видеть черты их лиц. Но не ближайшего, занятого причёской. Он умело стягивал свои длинные волосы в пучок, помогая себе шпилькой, которой осторожно закрепил недолгий труд. На навершии дрогнула подвешенная на шнуре бусина. Сорка как-то в своих рассказах упоминала этот символ как элемент в одежде вдового северянина, добровольно не желающего принимать новую спутницу.
Мужчина, накидывая капюшон на голову и подхватывая край плаща, открылся в профиль. И колдовское присутствие сдавило мне горло в тоске. Он! Я прикусила губу и подошла ближе, присела рядом с северянином, не ощущая ни холода, ни грубого наста под собой. Говор сопровождающих сах’гара мужчин служил фоном и не отвлекал от созерцания милого, да тот так низко опустил капюшон, что я увидела только кончик носа и обросший подбородок. Большего увидеть не получилось, потому как меня выдернуло обратно.
Я вздрогнула от прохлады, которую принёс с собой один из ветерков. Спина под корсетом напомнила о себе, но не медленно угасающая боль держала тело в напряжении, а эхо жуткого воя. Многогранный, похожий одновременно и на тоскливый всхлип волка, и радостный визг гиены, и брехню стайки мосек. Отголоски каким-то магическим образом крепко цепляли разум, а тот надолго захватывал тело в клещи паралича и растаскивая его, как на крюках, в разные стороны. Звук пробирал до костей похуже мороза и, кажется, раздавался отовсюду. Случайно зацепив взглядом ребят, я увидела, что и они замерли. Каждый оглядывался, а Карло и вовсе сжался в комочек.
- Вой Гончих, - дёрнув головой, с надрывом пояснил к’хастас. – Наверное, перекличку устроили между собой.
- В Латро есть Гончие, - как бы между прочим заметила я.
- Ага, - нервно кивнул Однокрылый. Откуда-то, гораздо дальше первого, раздался новый раскат жуткого воя. – И наверняка эти как раз из Латро до нас достали. Гончие горластые, за день-два пешего пути слышно их хорошо. А друг друга услышат и за три-четыре.
- Вот как…
Я вздохнула и вновь выглянула в наступающую темноту. С рассветом нам предстояло пересечь холмистую равнину и несколько рощиц, которые могли рьяно охранять как источник топлива. В сумраке видения не заметно было окружения северян на привале, да и не до выяснения места мне было. Но я впервые после возвращения видела его, Сайына! Жив и… носит знак вдового?
Карты твердили, что впереди должно быть уже село Латро. Ещё с Лицики мы не везли с собой ненужное - немного топлива для лагеря, пищу для группы и барашка и мелочёвку, которую можно было бы использовать для меновой торговли. Дорога мало походила на мощёные тракты на юге региона, а скорее на тропку, по которой время от времени проходила одинокая лошадь, этак раз в месяц и в одном направлении. Повозка постоянно натыкалась если не на холмики и камни, то могла угодить в яму. Снег отлично скрывал изьяны дороги, но и смягчал ход транспорта, когда тот встречался с этими самыми изъянами. Ехать в ночном мраке, ориентируясь по звёздам, получалось, пусть и медленней, чем при свете дня. После оперного концерта Гончих оцепенение касалось меня когтистой лапой при любом завывании ветра, и тем это происходило чаще, чем становилось темнее.
Ближе к полуночи мы пересекли предполагаемую границу кланов и ещё пару часов спустя, когда барашек стал проявлять признаки усталости, мы устроились на ночлег. В этот раз никто не стал занимать местечко в повозке, и потому мы все пятеро расположились у огня. Скудный костерок потрескивал в углублении ледяного наста, тянулся к небу, и прятался, стоило ветру заметить красный язычок. Мы обменивались практически бессмысленными фразами и жевали почти безвкусные сухарики. Мясо, какие-то овощи и иногда фрукты, кусочки хлеба. Жёсткое и уже приевшееся. С чего начинать и чем заканчивать - не важно. Горячий бульон готовить при подобной погоде - только зря переводить уголь и давно закончившиеся дрова. Я не жаловалась. Из-за меня группа задержалась на одном месте. Может, и они, и я, уже давно были бы где-нибудь в южных регионах, а не морозили бы зад…