Пищу приходилось беречь, в то время как я слишком часто позволяла себе урвать лишнюю крошку. О воде так и вовсе мечтала, всё время прислушиваясь и надеясь, что хоть где-то уцелел хоть самый крошечный ручеёк. Хорошо ещё, что погода держалась на удивление равномерной – меня не изматывала жара, не изводил холод, да и ветер не спешил трепать. Впрочем, и солнце не баловало ярким светом, освещая тускло запыленный безмолвный мегаполис прошлого. Пасмурный купол неба предпочитал так же держать меня подальше от точного определения времени суток, позволяя подмигнуть солнцу сквозь рваные тучи очень и очень редко.
Постепенно однообразие снабдилось равнодушной апатией. Я всё топала и топала, снабженная лишь одной целью – добраться до треклятого сарая под шпилем. Обещания Рио не напоминали о себе, да и не до них было. Вот, скажите на милость, к чему мне вспоминать не слишком приятную встречу с несостоявшимся хозяином, когда желудок устраивает такие арии, что хоть свою оперу открывай?! Верно – отложим мысль подальше и обмозгуем её только тогда, когда от сытости будет тянуть поспать. Ну, а пока что – топ-топ, дорогуша!
Кстати, о дороге. Растоптанные сандалии Рио честно выполняли свои функции, защищая стопу, а ноги всё равно начинали уставать. Я не давала себе больших поблажек, останавливаясь надолго, но порой сбавляла темп, чтобы снова перейти на ускоренный шаг. Подтянувшиеся же сумерки умудрились застать врасплох – всё-таки начало холодать, а подходящего места для ночёвки я не замечала. Руины руинами, а тепло мне требовалось. Вот тогда-то я и бросила своё прямое движение по указанной траектории и стала искать намеки на старый сад – мне попадались аллейки скрюченных деревьев, но это было давно, в то время как возвращаться я не собиралась. Удача к восходу первой луны улыбнулась мне, пустив на задний дворик какой-то маленькой усадьбы. Там нашлось крупное деревце, порадовавшее своей трухлявостью, что позволило мне наломать пересушенных веток и шершавой коры, когда Фортуна оскалилась вдруг во все тридцать два. Спички, подобного изобретения цивилизации у меня не имелось.
- Твою ж мать! – в сердцах рявкнула я, присаживаясь на расстеленное покрывало, доставшееся в наследство от Рио.
Легче стало на немного. С мысленным ворчанием порадовавшись тому, что Валькирийкам разрешено Кровью хоть немного опускаться до простых смертных и ругаться изредка, я сделала крошечный глоток воды из бурдюка и стала рыться в сумке в поисках сухариков. Недо-крыса Зузу, вынутая так же на покрывало, довольно резво подползла к фляжке, начав кусать пробку и облизывать её.
- Антисанитария мохнатая! – фыркнула я плеснув зверьку в чашеобразный осколок отделки фасада причитающиеся несколько капель.
Представитель фауны шустро вылизал всё, уставившись на меня. Обнаружив, наконец, ощутимую нехватку, он стал оглядываться по сторонам, жалобно попискивая и фыркая сквозь усы.
- Рио оставила тебя на меня, - я пожала плечами, вернувшись к сумке.
Вытащила нож, пошарила по углам, наткнувшись на что-то металлическое. Этим «что-то» оказалась пара стержней с палец величиной с насечками, расположенными слишком густо, чтобы быть украшением. «Таки-спички?» - я старалась раньше времени не радоваться, но сразу взялась за попытку высечь искру. Видимо, местное огниво мастерили специально для криворуких вроде меня, потому, что минут через двадцать пыхтения и ползания на коленях рядом с кучкой сушняка в самых мелких щепках заструился тёплый вонючий дымок. Тщательно закрывая искорку от возможного порыва ветра, я уселась поудобнее, разложив на покрывале все вещи из сумки и сняв с натертых ног обувку.
Куница продолжала возмущаться, при этом не сходя с покрывала. Её лапы топтались у самого края, но, попискивая, зверь постоянно переводил глазки-пуговки на меня. Без слов глупая зверюга ругалась и досадовала не меньше меня. Её визг сильно действовал на нервы.
- Да заткнёшься ты или нет? Ушла твоя хозяйка, понятно? Ушла и на меня оставила!
Очень хотелось пнуть этот грязный комок меха, выместить на нём хоть немного своей злости. Не дали, во всяком случае, часть меня, ибо, стоило мне повысить голос, как что-то громыхнуло. Звук был не то чтобы громким, просто потому, что следом за грохотом ощутимо вздрогнула земля. Пушистой крысе этого хватило – испуганно пискнув, она рванула к сумке, судорожно ища вход в тканевую норку.