- Для этого есть законы, - ощетинился светловолосый собрат.
- Законы, которые могут обойти и правду, и совесть?
Фраза обозлила не столько парня, сколько окружавших нас. Я успела услышать в свою сторону “богомерзкая кровь!”, поймав огорчение во взоре стоящего передо мной фанатика. Наверное, мы друг друга изучали похожими взглядами. И в его лице читалось сожаление, будто это я - отказывающийся от помощи захлёбывающийся в омуте. Я и себя не считала правой на все сто, афишируя лишь всем известные данности, которые с другой стороны было решено преподнести, приправив фанатичной перчинкой. Мою попытку открыть глаза на другую сторону факта восприняли в штыки.
- И Мудрейший увидит - я желал лучшего для этой несчастной, - заучено, каким-то загробным голосом произнёс посланник Слепца. - И если Он промолчит на твоё оскорбление, я - не прощу.
Неторопливый шаг скорее был дан мне в виде форы. Пасть ниц там, молить выслушать или запинаться в оправданиях своей глупости. Я молчала. Какой смысл оправдываться - и врать - или пытаться вразумить глухих? Наблюдая моё бездействие, блондинчик хмурился, но шёл вперёд, занося для удара булаву. А я чего ждала? Убегать из рыхлого круга недоброжелателей было не лучшей идеей. Догнать меня по снегу ничего не стоило, да и воин из мальчишки был лучше. Сопротивление только отсрачивало казнь, и как раз оно особо в планы не входило. Тело действовало само по себе.
Замах фанатика, к моему удивлению, не удался. Первый порыв ветра, выскользнувший откуда-то из-за моей головы, сначала оттолкнул блондина от меня, а уже второй опрокинул его на спину. Собрат оказался очень шустрым. Я опомниться не успела от происходящего с противником, а тот уже подскочил ко мне и ударил по ногам сзади. Снег принял меня в свои объятья, остудив лицо льдинками. Ответный удар топора не только вспорол стальным лезвием воздух, но и напомнил о нанесённой ранее травме сильным головокружением. Карло пусть и учил меня драться, но терпеть подобную боль - ещё не успел. Оттого-то у меня и возникло подозрение, что мне успели сломать пару-тройку костей. “Успели”, потому как новый взмах к’хастаса опустил булаву на колено. От боли я, кажется, оглохла, потому как не слышала своего собственного голоса. Глаза залило белизной, а когда зрение немного вернулось и я ощутила как саднит горло, как хрипом отзывается сорванный голос. Заметила, как снова мелькнуло что-то длинное и врезалось в челюсть снизу. Меня отбросило на спину. Так хотелось ощупать и лицо, и ногу, что жалость к самой себе поставила важность самозащиты на второе место. За беспечность была вознаграждена пинком в живот. Перевернувшись на бок, я умудрилась набрать в рот снега.
- Какое разочарование… - пальцы собрата прошлись по моим волосам как расчёска, чтобы вцепиться в косу и дёрнуть на себя. - И это боевая крылатая мразь? Я не доволен.
Пинок - и я ткнулась лицом в обжигающе-холодный снег. Ни ноге, ни плечу от этого легче на стало, да и дышать приходилось через боль. И на одной руке мне не дали подняться, тем более - с моей-то расторопностью и побитой ловкостью.
- Твои сёстры меня так не огорчали, - услышала я над ухом голос мужчины, и мою голову повернули потянув за волосы. - А с тобой было даже не весело. Всё равно, что глушеную рыбину для ужина прикончить!..
- Элиас! - позвала я своего мучителя по имени. На меня с презрением зыркнули. - Элиас, я ненавижу тебя!
Красивые губы насмешливо скривились. Блондин прищурился и прикусил губу.
- Ответил бы взаимностью, если бы мне не было всё равно, - тихо вздохнул он и склонил голову на бок. - Жаль, что ты оказалась такой же упёртой, как и остальные. Забивать насмерть - грязно, поэтому сделай милость - сдохни сама и без лишних мучений.
- Жди меня в своих кошмарах! - сквозь зубы пробормотала я. Нарочное враньё не сработало, скользнув в желудок ещё одним глотком отчаяния.
- Кошмары мучают тех, кто свою вину признаёт, - пальцы толкнули голову, снег по второму кругу опалил лицо. - Проследуй к своим богам, мразь!
Удар по спине последовал чуть погодя. Единственный удар добавил снегу белизны. Я слышала, что дубинка просвистела ещё раз пять или семь, как она глохла в чём-то мягком, но не ощущала ничего, кроме холодного воздуха, царапающего грудь изнутри. Боль растворилась в метели, руки становились всё невесомее. Ощущение времени плавало где-то надо мной, избегая, собственно, разум. Я ощущала стоящую рядом Ракель, услышала, как громко притопали ко мне Карло и ребята, но вот их присутствия не чувствовала. Только голоса и тени.