Выбрать главу

Однако уже в старших классах я начала задумываться: а разве не странно, что такой замечательный папа бросил нас с мамой одних, да и материально вроде не помог еще ни разу? А вот что он за человек, к тому времени мне было уже все равно. Я просто молча продолжала дружить с призраком из маминых фантазий.

Но все эти фантазии, из которых она, точно из обрезков чужих тканей, звуков фортепиано, цветов, так упорно выстраивала свои многослойные иллюзии, рухнули с известием о моей беременности. И случилось это, как только я перешла в последний класс школы[4].

С тем парнем я познакомилась на вечерних подработках, он был студентом, изучал в институте электротехнику. Тихий, образованный юноша, которому не хватало лишь одного — духу, чтобы отвечать за свои поступки. Мистические познания в электротехнике, очаровавшие меня поначалу, никак ему в этом не помогли, и он, превратившись в обычного слизняка, исчез из моей жизни навеки.

И хотя теперь получалось, что рожать безотцовщину по жизни выпало нам обеим — а может, и как раз поэтому! — маминой ярости было не унять, сколько я ни старалась. Ярость эта проявлялась в форме нескончаемых вздохов и сдавленных всхлипов. Да так, что вскоре ее страдания по мне уже чуть ли не затмевали мои собственные. На двадцать третьей неделе беременности я ушла из дома и оборвала с ней всякую связь.

В общежитии для матерей-одиночек, куда мы с сыном въехали прямиком из роддома, меня встретила одна лишь комендантша. Кусочек плаценты, полученный в роддоме на память, я спрятала в деревянную шкатулку вместе с единственной фотографией отца мальчика, сложенной пополам.

Как только мне удалось выбить для сына льготное место в яслях, я тут же отправилась в агентство социальной помощи «Акэбоно» и сдала экзамен на профпригодность в качестве домработницы. Прекрасно понимая: с такими ничтожными навыками, как у меня, другая работа мне все равно не светит.

А перед тем как Коренёк пошел в первый класс, мы с мамой помирились. Ни с того ни с сего она прислала нам по почте школьный рюкзачок. Случилось это, как только мы наконец перебрались из общежития в отдельную квартирку и зажили независимо. Мама, как и прежде, работала в свадебном салоне.

Мы снова стали сближаться, и уже от одного ее присутствия рядом я впервые ощутила, какое это облегчение, когда у сына есть бабушка. Увы! Не успела я к этому привыкнуть, как мама внезапно скончалась от кровоизлияния в мозг.

Вот почему, увидев, как Профессор обнимает моего сына, я обрадовалась чуть ли не больше самого Коренька.

Появление в нашей компании еще и третьего — Коренька — не нарушило моего обычного распорядка. Не считая того, что ужин я теперь готовила на троих, никаких изменений не произошло. Самым жарким и заполошным днем недели по-прежнему оставалась пятница: нужно было приготовить побольше еды на все выходные и заморозить ее в холодильнике. Например, соорудить мясной рулет с картофельным пюре и рыбу в кляре с овощами. А затем долго и внятно объяснять Профессору, что с чем и как разогревать. Хотя вынуждена признать — премудростями управления микроволновкой он так и не овладел.

Но тем не менее к утру каждого понедельника все, что я наготовила, таинственным образом исчезало. И рулет, и рыба оказались каким-то образом разморожены и съедены, а посуда из-под них вымыта и убрана в шкаф.

Несомненно, пока меня не было, Мадам помогала ему. Однако в часы моей работы она во флигеле не появилась ни разу. Так почему же хозяйка запрещает мне появляться в особняке? И как найти с ней общий язык? Я так и чуяла, что разгадать эти новые загадки мне еще предстоит.

Для Профессора любая загадка неизменно решалась при помощи цифр. Долгими часами, если не сутками предельной концентрации он все-таки решал очередную задачу и получал денежный приз, вот только совсем не радовался этим победам, как бы я его ни хвалила.

— Да это же… так, баловство! — отмахивался он. — Просто забава, не более…

Голос его звучал скорее печально, нежели польщенно.

— Тот, кто эту задачу ставил, знает ее решение, так ведь? Но решать задачу с гарантированным ответом — это все равно что покорять вершину, взбираясь на гору по уютной тропинке, да еще и с гидом под ручку… А в настоящей математике истина скрывается там, где кончаются все дороги. Молчаливая, неведомая никому. И совсем не обязательно на горной вершине. Может, в трещине на утесе, а может, и посреди огромной долины…

Каждый день после обеда, едва заслышав голос Коренька — «Я пришел!», — Профессор непременно выходил из кабинета, в каких бы числовых дебрях ни бродил до тех пор. И хотя, как правило, ему страшно не нравилось, когда полет его мысли кто-нибудь прерывал, ради Коренька он легко задвигал все свои правила куда подальше.

вернуться

4

То есть когда героине было 17 или 18 лет.