– Я рад с вами познакомиться, госпожа Ди…
– Ты чего? – девочка нахмурила густые бровки, недовольно глядя на него снизу вверх. – Никаких господ! Я ещё совсем маленькая для такого почтения, да и ты не мой поданный. Тебе нужно звать меня по имени, это самое верное решение. Шазнарг всегда говорила мне, что пору детства и невинности не стоит отягощать протоколами и важностями. И ты не беспокойся, меня все по имени зовут.
– Что же, Диерга, звезда и великая ценность своих родителей, я рад с тобой познакомиться.
– Духи да благословят нас. Феоллин, я хочу тебя попросить быть моим учителем.
Учителем? Чему он должен был учить её? Игре на лире или арфе, пению, сложению строк? Она выжидающе смотрела на него, теребя на рукавах пришитые жемчуга, редкость в горах.
– Чему ты хочешь обучиться, Диерга?
– А, я не так выразилась. Прости, Феоллин. Просто у нас и воспитателей называют учителями. Я хотела, чтобы ты меня… э-э, повоспитывал. Так же можно выразиться?
– Прости, я не понимаю.
– Ну, смотри: ты же сказитель. Ты знаток истории и умеешь так рассказать, что всё волей или неволей запоминается. Ты размышляешь о добродетелях, с тобой можно пордис… подси… подискутировать.
– Но я совсем ничего не знаю о вашей истории. Большинство персонажей моих баллад и баллад моих сородичей являются эльфами. Будет ли тебе от этого польза? Не будет ли иметь такой метод воспитания дурного последствия?
– Нет, что ты. На чужих примерах нужно учиться, а всё услышанное необязательно принимать как истину, необходимо и своей собственной головой думать. Шазнарг так говорит.
– Кто это? Твоя няня?
В его голове тут же родился образ почтенной старой гномки, неторопливой и мудрой старухи. Он представил, как носится вокруг неё эта маленькая егоза, как старая женщина усмиряет её и поучает. Но Диерга выпучила на него глазки и воскликнула:
– Нет конечно! – а потом вдруг замерла и расхохоталась, согнувшись и схватившись за живот. – Она скорее няня моего брата.
И озорница продолжила смеяться, даже смахивая ручками выступившие слезинки. Должно быть, он и правда сказал что-то смешное. Он же и понятия не имел о том, как воспитываются наследники одной из великих династий гномов, кто этим занимается, как называется эта должность.
– Ах, – девочка отсмеялась и выпрямилась, – я совсем забыла о цветах для неё. Феоллин, помоги мне!
Девочка повела его в тот самый дворец. Она торопилась и даже смяла в руках юбки своего богатого платья, чтобы было удобнее бежать по лестницам. Светлый дворец не был самой высокой обжитой частью в горах, это был стержень, центр столицы, освещаемый с помощью множества зеркал, которые свет поверхности отражали и преумножали. Диерга жмурилась, находя дорогу по памяти.
Она хотела перенести низкие горшочки со снежной мшанкой в комнату гномки Шазнагр. Яркие золотистые растительные подушки расцвели маленькими белыми цветочками. Растение было очень нежным, что ещё больше укрепило эльфа в мысли, что досточтимая Шазнарг была воспитателем наследником и, конечно, была любима и уважаема. Диерга говорила о ней без умолку.
– Я знаю, что ей нравятся цветы, хоть она никогда и не говорила об этом. Пусть постоят здесь, ей будет приятно.
Комната была безликой и пустой. В ней царил не порядок даже, а пустота. Не было вещей, которые говорили бы что-то о личности гнома, который здесь жил. Не было ни статуэток на столе, ни бумаг, ни чернильного набора. Не было ковров на полу, не было занавесей на окне, освещаемом переданным зеркалами светом.
– Я никогда не видел её, но мне почему-то приходит на ум Мидарг, – признался он девочке.
– Они оба из Покинутого предела. Она ведь тоже тогда пришла. Может, поэтому? Ну, ладно, давай быстрее вниз, там уже собрались чествовать героев. И моего брата тоже! Быстрей!
Какая прыть, сколько сил в этом маленьком теле! Феоллин не бежал, нет, он шёл, но быстрым шагом, чтобы не заставлять её ждать. Так уж вышло, что теперь он, кажется, будет сопровождать маленькую Диергу. Не о том ли говорил Мидарг, когда уверял, что в столице Феоллину найдётся место?
Они спустились почти на самый низ, в то место, где пересекались ведущие в столицу дороги из других городов-вершин. Девочка повела поэта на верхние балконы, вид с которых открывался наичуднейший. Они как на ладони видели разжигаемые на южной площади костры, могли слышать бой в барабаны, видели отворённые настежь двери, в которые вот-вот войдут отважные воины, отбросившие неприятеля. У костров плясали гномы в масках, бьющие в бубны, шаманы. Маски отталкивали тёмными провалами для глаз и рогами. Толпа гномов внизу вторила тревожным звукам хлопками ладоней и притопыванием.