Что ж, хотя и с большим опозданием, попробуем все-таки погрузиться в атмосферу тех годов, когда бок о бок с Лениным работали те, чья жизнь была оборвана в чудовищном тридцать седьмом… Что это была за атмосфера! Люди не боялись говорить, что думали, не опасались неудачно сказанного слова, ибо знали: никто им не «пришьет» дела, не навесит ярлыков. А в случае недоразумения всегда можно было объясниться. Помните, как Шляпников «поймал» было Ленина на его якобы желании стрелять по несогласным из пулемета? И как тут же, в ответной речи, Ленин с юмором заметил, мол, бедный Шляпников, Ленин на него пулеметы наставляет. И – вопрос был исчерпан.
А сколько всевозможных едких, а то и бранных слов писали они друг другу в письмах и записках. Не были исключением и записки Ленина. «Вы архинеправы принципиально, – пишет Ленин П.А. Богданову. – Мы не умеем гласно судить за поганую волокиту: за это нас всех и Наркомюст сугубо надо вешать на вонючих веревках. И я еще не потерял надежды, что нас когда-нибудь за это поделом повесят» (т. 54, с. 87). А ведь это – из послания Предсовнаркома председателю ВСНХ! А вот из записки Л.Б. Красину (наркому внешней торговли!): «Прошу объяснить мне популярно (я болен и туп) не более чем в 10 строках…» (т. 54, с. 197).
Да, умнейшие и честнейшие люди в обращении друг с другом не драпировались в пышные словесные одеяния, не подчеркивали своих рангов и должностей, а говорили друг с другом как друзья, соратники. Но, конечно, понять все это, ощутить демократичность атмосферы, раскованность людей можно только тогда, если Ленина читать не выборочно, а всего. А иначе снова кто-то поддается желанию собрать компромат на того или иного деятеля. Многие помнят, как один журналист, надергав из ленинских томов отрицательных отзывов и язвительных словечек о Ларине и Бухарине, сделал вывод: дескать, нет, не жаловал их Ленин. Отвечая этому журналисту, очень хорошо сказал Лев Овруцкий: «…очевидно, что многие колкие и порой бранные его слова нельзя воспринимать буквально. Стиль ленинской переписки с политическими единомышленниками представляет собой, помимо прочего, смесь словечек, почерпнутых из студенческого жаргона, „буршикозных“ идиом, юмористических преувеличений. Этот стиль сложился в течение долгих лет нищего эмигрантского братства. Он грубоват, это верно, но этот недостаток, как замечал Владимир Ильич, вполне терпим „в среде и в общениях между нами, коммунистами“» (Огонек, 1988, № 17, с. 7).
Сегодня мы еще только начинаем прикасаться к диву дивному под названием «плюрализм мнений»… А ведь тогда, при Ленине, слова этого не употребляли, а вот сам плюрализм существовал реально. Все спорили друг с другом, соглашаясь в чем-то сегодня, расходясь по какому-то вопросу завтра. Например, Ленин пишет Томскому: «Очень благодарю за письмо, очень ясное» (т. 53, с. 104), а в другой раз: «Замечание т. Томского о премиальности я считаю неправильным» (т. 45, с. 180). Видите: вчера Ленин был согласен с Томским, сегодня не согласен, ну и что? Значит, надо спорить, доказывать, выслушивать возражения… Нормальная работа. Но после смерти Ленина ленинские оценки товарищей стали использоваться в корыстных целях Сталиным и его окружением, у них хватило стыда выставить Ленина едва ли не пособником в своих грязных делах.
Тут не может не возникнуть вопрос: неужели Ленин не понимал, к чему могут впоследствии привести его столь вольные, порой противоречивые отзывы о товарищах? Один документ, помещенный в 54-м томе, несколько проливает свет на этот вопрос. Оказывается, уже и тогда были любители из ничего «сшить» дело на неугодного, неудобного члена партии. Документ называется «В Московскую губернскую комиссию по проверке и очистке партии» (т. 54, с. 52 – 55). Поводом для обращения в комиссию послужило дело о несправедливом исключении из партии тов. Шапиро. Поражает, как внимательно, подробно, прямо-таки дотошно изучил Владимир Ильич это дело. Кстати, документ этот до 1964 года нигде не публиковался, и сейчас вы поймете почему. Посмотрим, на какие стороны этого дела Владимир Ильич обращает внимание комиссии. Сначала он приводит мнение Крупской, «что Шапиро – работник редкой добросовестности, но не любимый за требовательность» (т. 54, с. 52). Знакомая картина. И Ленин предупреждает, что это обстоятельство может служить основанием для интриги. Далее. Когда-то Шапиро был меньшевиком. Но есть целый ряд фактов, показывающих, что Шапиро целиком перешел на большевистскую платформу. Как видим, и тогда были охотники судить о человеке не по фактическим сторонам его облика, а по анкетным данным. Далее. О Шапиро высоко отзывался Енукидзе, чье мнение Ленин считал объективным. И Владимир Ильич высказывает свое несогласие с тем, «что российская комиссия исключила тов. Шапиро, не вызвав товарища Енукидзе» (т. 54, с. 53).