- Тебя как звать-то? - наклонился к ней Сугимото.
- Осоме.
Но ведь это же...
- Да-да, - кивнула на его недоумевающий взгляд Асирипа. - Мы нарочно называем детей плохими именами. Чтобы болезни не прилипали.
- Интересно, - осторожно спросил солдат. - А как же тебя в детстве звали?
- Меня - Экасио Томпой. Дырка в попе, - с готовностью ответила девушка.
Да уж, от такого имени все болячки сбегут...
До свидания там, наверху (2017)
После двух месяцев наркотической депрессии, Эдуар наконец-то пришел в себя. Заказав у меня целую тонну модельной глины, он днями и ночами просиживал за своей занавеской. Все что-то лепил, склеивал, прилаживал, как хирург в своей операционной, ловко орудуя вместо скальпеля старой вилкой. Его мычание становилось день ото дня все более и более умиротворенным, хотя изредка искаженные ругательства все же пронзали спертый воздух каморки, и очередная культя насмерть зря потраченного времени шлепалась в эмалированный таз.
Я старался не обращать внимания на его художественные замашки. Достаточно было уже и того, что Эдуар перестал слишком уж пристально разглядывать скрипучую балку, зловеще скалившуюся из прорех паутинного савана. А что именно у него там получалось, не знаю: Эдуар решительно пресекал малейшие попытки вторжения в его огороженный мир. Но вот однажды, не без помощи Мадлен, он устроил мне целую выставку своих работ. Бог мой, каких масок там только не было! Вычурные, помпезные, с глубокими тенями, печально застывшими в уголках чуть раскосых прорезей глаз. Причудливое переплетение проволоки, мишуры и папье-маше, искусно раскрашенное и преподнесенное с не меньшим гротеском. Надевая их одну за другой, Эдуар словно преображался, перевоплощаясь то в одинокое дерево, то в томную деву несказанной красоты, то фыркая и топоча ногами как заправский лошак, потряхивая импровизированной гривой из разлохмаченного куска шелка.
- Ну как? - промычал он, окидывая жестом свои сокровища. - Лучше, чем все эти новомодные "совершенные" протезы?
О, мой генерал! (дорама)
- Отведайте лекарство, матушка...
Нет, снова не так. Совсем иначе получалось у кузины, намного мягче и нежнее. И поклониться она снова забыла.
Застыв перед запертыми дверьми, Е Чжао поджимала губы, пытаясь сложить из них подобающий вензель почтительности и очарования. Кланялась, с трудом удерживая в сильных руках хрупкий дребезжащий фарфор. И так снова и снова, пока высокородной свекрови не надоело ждать.
- Где ты ходишь? Лекарство уже сто раз остыло!
Хорошо, что остыло. На что Е Чжао любила горячую пищу, но от такой остроты даже у нее дыхание перехватило. Удивительно, о чем только думал лекарь, выписывая свой рецепт...
- Ай!
Изысканный сервиз покатился по полу, запачкав заодно роскошный ковер. Забыв о приличиях, матушка с воплями носилась по комнате, высунув язык, словно какой-нибудь демон. Головную боль у нее как рукой сняло. Зато взамен обожженные губы распухли, напоминая теперь не томный ярко-алый бутон, а шлепающий рот гигантской золотой рыбки.
Список архива Ланъя
- Нет, нет и нет!
Лекарь Янь, решительно раскинув в стороны высохшие руки, неприступной скалой стоял у них на пути. Хоть ему уже давно перевалило за пятьдесят, сил у старика было хоть отбавляй, а в глазах горело такое негодование, что Чансу на сей раз не осмелился перечить. Изобразив сконфуженный и крайне опечаленный вид, глава покорно направился к дому. И незаметно кивнул загоревшемуся Фей Лю.
- Что ты делаешь? Не тронь... отпусти меня!
Голос лекаря звучал все тише, заглушаемый густыми клубами облаков. Прищурившись, Чансу помахал вслед быстро исчезающей точке, стряхнул с плаща пару снежинок и решительно зашагал мимо застывших слуг.