Экстрасенс
После службы родители разобрали мальчиков по домам. Было хмурое серое утро, что добавляло уныние в и без того подавленное настроение. Многие плакали, прощаясь с друзьями. Том один стоял в стороне, прислонившись к массивным церковным дверям.
- Ну, что нос повесил? - улыбнулась ему Мод. - Теперь нам никто не помешает. Будем целыми днями печь пирожки и играть в карты.
- А я же снова буду совсем один, - чуть слышно прошептал Том, ковыряя башмаком землю. Но услышал его только рыжеволосый мальчик, которого одноклассники дразнили Опаленышем. Колеблясь, он направился было к ним с Мод, но в последний момент передумал, и поспешил за остальными.
На душе у Флоренс тоже было тоскливо. Она не любила службы. В церкви ее посещали давно позабытые образы, а заунывные напевы псалмов заставляли сердце сжиматься и плакать от старых, едва затянувшихся ран. Не выдержав, она сбежала пораньше и теперь прогуливалась вдоль озера, наблюдая, как один за другим отъезжают от церкви черные автомобили.
Упргуие доски мостков поскрипывали в такт ее шагам. Флоренс в задумчивости достала портсигар и вытащила тонкую сигарету. В том же кармане должна была лежать зажигалка. Руки у девушки дрожали, голова кружилась. Дом отсюда казался еще более холодным и мрачным. Это все из-за него. Такой огромный и старый, он словно давил на нее, дурманил сладким запахом краски, заморачивал голову мрачными сюжетами бесчисленных полотен, пугал одиночеством заброшенных комнат.
Что-то выскользнуло из кармана и с тяжелым стуком ударилось о мостки. Портсигар! Проклятье. Флоренс живо опустилась на доски и принялась шарить руками под водой. Портсигар был тяжелым и наверняка камнем пошел на дно, но девушка продолжала упорно искать. Рукава пальто намокли, пальцы онемели от студеной воды. Ничего нет. Вот досада.
Девушка не спешила вынимать руки из воды. На нее вдруг напало чувство странной опустошенности. Не хотелось ничего. Ни заканчивать расследование, ни возвращаться в Лондон. Хотелось просто смотреть в эту зеркальную гладь, чувствовать ее холодное дыхание, слиться с ней...
Вдруг кто-то словно схватил ее за руки. Флоренс вздрогнула и оцепенела. Показалось или нет, но в мутно-зеленой глубине перед ней на короткий миг возник чей-то размытый облик, а сознание пронзил отчаянный крик о помощи.
София (сериал, Россия)
Невеста задерживалась. Маститые бояре шумно вздыхали под своими меховыми шапками. Княгиня-мать недовольно хмурила брови, перебирая полированные бусины четок, и только великий князь хранил невозмутимый вид.
- Долго она еще там? – не выдержала княгиня.
- Прихорашивается, - добродушно протянул сын. Ему тоже не терпелось поскорее увидеть невесту. Там, на дороге, спасая ее от обезумевшей толпы, решившей ни за что не пропускать в Москву "ведьму", он толком и не разглядел ее сквозь заледеневшее оконце расписного возка.
- Идет, идет невеста! – зашептались слуги. Ну наконец-то.
Зоя ступала легко, крепко сжимая унизанные драгоценными перстнями ладони. Лицом она была ладная, кожа чистая, румянец во всю щеку, живые черные глаза так и сверкали из-под тени ресниц.
- Хороша, - довольно пробурчала себе под нос княгиня-мать. – Да только вот будет ли покорной?
Девушка поклонилась и быстро заговорила. По напряженным рядам насторожившихся бояр прошел ропот: не по-нашему лопочет.
- Принцесса благодарит князя за теплый прием, - поклонился переводчик, - и просит в благодарность принять трон, на котором восседали ее предки.
Слуги вынесли на середину большое кресло из слоновой кости. Богатая резьба украшала его спинку, вилась затейливым узором по изогнутым ручками и подножке. Великий князь встал и с интересом обошел его вокруг.
- Красивый трон. Да уж больно хлипкий, - заявил он под дружный хохот бояр. – Боюсь сломать!
- Правильно, сынок, не садись. Не к чему это, - поддержала его мать, обмахиваясь вышитым платком.
Зоя и бровью не повела.
- Принцесса говорит, что вы абсолютно правы, - вновь заговорил переводчик, - Она говорит, что каждому свое!