— Мамка! Сколько раз ты предлагала бросить Кольку, переехать к тебе?
— Но я никогда не советовала таскаться от него! — глянула на Катьку так, что та вобрала голову в плечи.
— Не позорь семью! Остановись! — попросила мать тихо, увидев внуков, вернувшихся с фермы.
Катька вечером решила вернуться в город. Димка попросился остаться у бабки еще на три дня. Здесь в деревне ему все нравилось, а Катя устала, соскучилась по работе, по Сашке и уехала последним автобусом, помахав рукой матери и сыну
Колька первые дни отдыхал от своих. Вернувшись с работы, спал сколько хотел, смотрел телевизор. Но вскоре все надоело. Устал от тишины и одиночества. Потому, когда увидел Катьку, неподдельно обрадовался:
— Вернулась, Оглобля! Наконец дождался! А где Димка?
— Попросился на тройку дней остаться.
— Чего это? Иль тоже деревенские девки завлекли мальца? Тут его городские разыскивают. Спрашивают, куда делся, когда вернется? — улыбался мужик озорно:
— Растет! Скоро мужиком станет!
— Рано ему с девками встречаться! — буркнула баба.
— Нас не спросит. Придет его время, мы и оглянуться не успеем, как станем дедом с бабкой! Кстати, мать приезжала. Продуктов привезла. Спрашивала, от чего умер Силантий, а ты мне не сказала по телефону, да и я растерялся, забыл спросить.
— Сердце сдало. Как-то сразу свалило. А и мать едва откачали. Акимыч помог.
— Надо было б Никитичну к нам хотя бы на месячишко забрать. В городе она быстрей бы в себя пришла. В деревне, в четырех стенах только и будет реветь по мужику. А жили они дружно, ей есть что вспомнить и о ком пожалеть.
— На кого ферму и хозяйство оставит? Она надолго внукам не доверит.
— Слышь, а тебе с работы часто звонили. Все спрашивали, где ты и когда вернешься? Ну я и ответил, что не на свадьбу, на похороны поехала. Там разве угадаешь, когда и как все сложится? А и мать осталась одна, она старая, с нею побыть надо...
— Спасибо, Колька! Все правильно сказал,— присела на кухне устало.
— А тот мужик все тарахтел, мол, почему не сказала? Мы б венок купили, материальную помощь оказали. Я и ответил, что ты сама не знала, что отец умрет. К живому ехала. Он же взял и помер. Чтоб впустую дочка не моталась. А насчет венка и денег оно и теперь кстати. Одни поминки сколько потянут, уму непостижимо. Кажется, меня тот мужик понял. Сказал, что учтет услышанное. А значит, что-то подбросит нашей семье,— потер руки.
— Колька! Ты и эти хочешь забрать? Они материнские, на поминки дадут. Неужель, вовсе совесть потерял?
— Оглобля! Ты что рехнулась? Зачем деревне деньги? Там самогонки море, хоть залейся, закусь своя! А похороны уже прошли. Понятное дело, что обойдется Никитична сама. Вот нам они и впрямь дозарезу. Гак что не ерепенься, хнычь, жалуйся, проси побольше. Тот мужик обещал помочь. Я сказал, что твоя родня в деревне самая бедная.
— Бесстыжий! Опозорил вконец! И за что так обосрал? Это мои бедные? Слышал бы теперь отец! Он тебе уши из жопы выкрутил бы! — разозлилась Катька.
— Не бухти, Оглобля! Коль хочешь получить что-то, топи начальство в слезах и соплях! Это старое правило.
А вечером, когда Катька уже отдохнула, позвонил Александр Степанович:
— Вернулась, вот и хорошо. А то я все время с Николаем говорил. Представился начальником производственного отдела комбината, он поверил и рассказал, где ты.
— Он уже поделился. Особо тем, как обоврал мою родню. Брехун! Да моих никто в деревне бедными не считал. Наоборот!
— Кать! Не это важно. Николай сказал, где ты. Ведь я беспокоился. Сколько дней не звонила! Он ситуацию прояснил. Я ему очень признателен. А как ты? — спросил бабу.
— Теперь в порядке.
— Когда придешь? — спросил нетерпеливо.
— Может, завтра сумею. Во всяком разе, постараюсь убежать.
— Буду ждать!
Утром Катька пошла на работу. И ей кассирша впрямь передала деньги, какие для Кати собрали работники и руководство комбината.
— Так уже похоронили отца? — краснела баба.
— На поминки пригодятся. Бери! Лишние не будут,— услышала в ответ.
Вечером позвонила Кольке, сказала, что накопилось много работы, и она задержится.
— Тебя встретить?
— Зачем? — удивилась Катька.
— Ну как? Сама, понятное дело, никому не нужна. А вот деньги могут отнять. Вот и набиваюсь в провожатые,— выдал себя с головой.
— Бандиты не отнимут, если узнают, что за деньги у меня. А вот ты и не подавишься. Сиди лучше дома, не мозоль глаза.
Катька пришла к Александру Степановичу запыхавшаяся, спешила.
— Здравствуй, голубушка! Солнышко мое! Вконец заждался! Как долго тебя не было. Кажется, целая вечность прошла. Проходи! Чего стоим у порога?— провел сразу в спальню. Какая там уборка или ужин, до полуночи время секундой пролетело.
— Мне пора! — спохватилась Катя и, спешно одевшись, выскочила на улицу.
— Ты где была? — встретил Катьку взъерошенный Колька. И придавив к стене, прошипел в лицо:
— Совсем скурвилась! Я поехал тебя встретить, а охрана скалится, мол, давным-давно рабочий день закончился. Упорхнула твоя Катя! Ищи по другому адресу. За что меня позоришь, сучка? — Ударил бабу по лицу, та рассмеялась:
— А нечего меня сторожить! У самого весь хвост в говне! Не успели с сыном за порог выйти, ты новую бабу привел, а с меня верность ждешь?
— Когда это было?
— Неважно. А чем я хуже тебя?
— Оглобля! Урою!
— Отвали, козел! — оттолкнула мужика плечом и прошла на кухню. Колька прошмыгнул следом, вырвал из рук жены сумочку, достал пакет с деньгами. Там и список, кто сколько сдал и подпись каждого.
— А я, лопух, чуть не поверил в хахаля. Да только кому нужна? Со своим бабьем старика поминали? У кого? — уставился Колька на бабу.
— Какая разница! — отмахнулась Катя равнодушно и протянула руку за деньгами, потребовала настойчиво:
— Отдай!
Колька в ответ скрутил фигу и сказал осклабившись:
— С меня только анализы!
— Не подавишься, клоп?
— Катька! Оглобля престарелая! Да я и в сотни раз больше переварю! Гляди, дура, какой чайный сервиз купил в комиссионке! Чистое серебро! Его не разобьешь. А уж если под горячую руку попадется, уложит насмерть. Но купил за гроши. Продавщица, дура, пробу не увидела. Я ее мигом надыбал. И взял не торгуясь. Редкая удача! Слышь, завтра пойду туда за фарфоровой вазой. Настоящая китайская работа. Разрисована натурально. Говорят, что когда-то императору принадлежала. А теперь скатилась до комиссионки. Небось, ее наши бомжи у императора сперли и сдали сюда на выпивон!
— Как бы они в Китай попали?
— Подумаешь проблема! Меня тоже хотели куда-то к неграм отправить. Вести линию электропередачи. Причем высоковольтную! В самую Нигерию или в Йемен. Короче, куда сам пожелаю. Мужики враз стали предлагаться. Кто куда! На год, на два хотят заключать контракты.
— А ты чего? Иль отказался?
— Куда там? У меня судимость была. Таких не берут. А я и сам не хочу. А ну как сожрут меня эти черные! Им-то все равно кого сожрать. А мне еще жить охота. Заработать я и без заграницы смогу. Было б желание! Но стоит ли надрываться, терять здоровье? Его не так много, верно, Оглобля? Пошли спать! Пока сына нет, можем на полную катушку оторваться!
— Я устала, хочу спать. Не лезь ко мне, дай перевести дух,— выскользнула баба из кухни, прошмыгнула в спальню, повалилась в постель.
— Подвинься,— услышала в кромешной темноте голос Кольки.
— Уйди! Отстань,— пыталась выпихнуть мужика, но не тут-то было.
Катька озверела и поцарапала все лицо, спину, плечи. Ругала по-черному. Колька будто не слышал. Лишь уходя из Катькиной постели, бросил злое: