Подумал свирельщик, улыбнулся и сказал:
— Конечно, знаю, рад буду тебя потешить!
Не успел никто и глазом моргнуть, а свирельщик уже заиграл заветный волшебный мотив, о котором ходило в народе так много разных слухов.
Старые и молодые, дети и матери, столы и скамейки, кружки и бутылки — всё заплясало, закружилось. Море заволновалось, к берегу приплыли рыбы и звери морские и стали приплясывать и подпрыгивать в такт, а некоторые даже пытались подпевать. Крабы и раки, переплетаясь своими широкими клешнями, водили хороводы. И сам свирельщик стал танцевать вместе со своей старой матерью…
И вдруг из воды вышла женщина дивной красоты. На длинных зелёных волосах её, падавших на спину и плечи и спускавшихся до колен, была маленькая шапочка. Из-за коралловых губок выглядывали два ряда жемчужно-белых зубов. Светлые глаза глядели весело из-под тонких бровей, а белая лёгкая одежда, разукрашенная кораллами, цветами и раковинами, прикрывала стройное гибкое тело. Едва появившись над водой, она стала легко и грациозно приплясывать в такт музыке свирельщика. Выйдя на берег, она подошла к свирельщику, протянула к нему руку и сказала:
— Я морская дева, живу на дне моря. Род мой богат, знатен и знаменит. Пойдём со мной, свирельщик, будь мне супругом. Ни в чём не будет тебе отказа, ты будешь есть и пить на золоте и серебре и станешь царём над всеми рыбами.
Свирельщик поцеловал её руку и, продолжая играть и танцевать, приближался с ней к морю. Все вокруг по-прежнему плясали в каком-то странном и непонятном неистовстве, не замечая ни морской девы, ни того, что свирельщик, взяв её под руку, направлялся с ней к морю. Одна только старуха мать заметила, что морская дева увлекает свирельщика в подводное царство, и стала кричать:
— Сын мой, сын мой! Зачем ты идёшь за ней? На кого ты меня покидаешь?
Свирельщик же стоял в это время в воде по колено и, приплясывая, по-прежнему держал за руку прелестную морскую деву. Когда голос матери достиг его ушей среди всеобщего гама и шума, он обернулся и закричал: — Не беспокойся, матушка! Там мне будет получше, чем на земле. А чтобы давать тебе знать, что я ещё жив, каждый год буду я тебе к этому месту присылать по волнам обожжённое бревно.
Снова заиграл он на свирели и пошёл по воде дальше. Огромная пенистая волна накрыла его с головой. И он вместе с морской девой исчез под водой…
И до сих пор из года в год приплывает к тому месту большое обожжённое бревно, да вот только встречать его уже давно некому…
Как девушка в гостях у людоедов побывала
Вьетнамская сказка
Давным-давно жила на свете девушка-неумёха: в поле работать не могла, пряжу прясть не умела, даже петь как следует и то не научилась. Напрасно родители учили её уму-разуму, в лени укоряли — она их слова мимо ушей пропускала. И при всём при том жилось неумёхе невесело — не хотели водиться с ней соседские девушки, кому охота с бездельницей время тратить. А парни — те и вовсе её сторонились.
Однажды отправилась неумёха одна в горы и забрела в такие глухие места, куда человеческая нога редко ступала. Кругом не было ни души, только на склоне горы виднелась какая-то бедная хижина. Захотелось неумёхе узнать, кто в ней живёт. Пришла она к хижине, толкнула дверь и вошла внутрь. Смотрит, а на полу сидят двое детей — взрослые, видно, куда-то ушли. Дети пролепетали, что отец с матерью ушли на горное поле, но далеко ли это поле, близко ли, объяснить не могли: то ли надо подняться вверх по склону горы, то ли спуститься вниз.
От долгой ходьбы у девушки болели ноги, на душе было тоскливо, а потому решила она остаться в хижине отдохнуть, а может, и переночевать. Когда стемнело, хозяева вернулись домой, оглядели девушку с головы до ног, расспросили, как она попала к ним, потом усадили её ужинать. На ужин у них было какое-то мясо. Девушке оно показалось невкусным, но она так проголодалась, что всё съела. Наелась и стала при свете очага разглядывать хозяев дома. Они показались ей страшными: головы огромные, глаза выпученные и круглые, а рты кровью перепачканы. Поначалу девушке сделалось жутко, но мало-помалу она освоилась и перестала бояться.
На другой день взрослые обитатели хижины поднялись ни свет ни заря и собрались куда-то. Снова взглянула на них девушка: руки у них длинные-предлинные, до самых колен свисают, ноги чересчур короткие, шерстью покрыты. Ходят вразвалку, словно прихрамывают. Девушке они велели лущить фасоль и за детьми присматривать. Едва стемнело, хозяева вернулись. На этот раз принесли они свинины и овощей и приготовили для девушки ужин. Её обрадовала такая забота, и на душе стало веселее.