— Такое мне никогда на ум не приходило. Но как-нибудь на досуге я обязательно поразмыслю об этом. <Утверждаю>.
— Боюсь, у тебя не будет досуга, уважаемая Машина Смерти. Возможно — вообще не будет ничего. Мне искренне жаль тебя.
— ЛЮДИ — СТРАННАЯ РАСА. <Обнаруживаю парадокс>.
«А в ней особенно странна, — добавил Шролл про себя, — такая особь, как ты, мнимый прапорщик. В сказки о Князе Мира Сего я не верю ни на грош, либо ты следствие научного эксперимента, либо строго засекреченное творение военных лабораторий, либо — представитель не известной ни кобонкам, ни людям разумной расы, либо… Нет, хватит! Так можно слишком далеко зайти».
— А сколько разумных рас на своем веку ты встретил? — спросил Другой Поленов у собеседника. — Всего-то — две. К тому же, одна из них, кобонки, явно — дефективная. Мироздание — это бескрайняя кладовая сюрпризов. Как знать, может, есть и такие расы, где к тебе, Машина Смерти, отнеслись бы с жалостью и вылечили бы от безумия.
— Каким образом? <Жду данных>.
— Насчет метода — не спрашивай. Допустим, это какая-нибудь суперклизма, промывающая мозги разумным системам, вроде тебя. Ты же почти робот. Поменяй тебе базовые установки — и станешь лютики сажать да болонок выгуливать.
— Никогда!!! <Утверждаю>.
— Я бы на твоем месте не был бы столь категоричным. Все меняется. Всюду правит бал жестокая тетя Эволюция. И всякому, кто пытается уклониться от череды перемен, та тетя устраивает порку.
— Моя целостность — универсальна. Она развивается с ростом числа побед и качества плененных интеллектов. <Утверждаю>.
— Хе, целое… Истинной целостности не может быть ни у кого. Ни у живых, ни у мертвых. Любой предмет набит противоречиями под завязку. В одном-единственном атоме не счесть сил, яростно противодействующих друг другу и всей Природе в целом. Остается только надеяться, что всемирное побоище всех против всех осуществляется его участниками неосознанно и без чьего-либо науськивания. В противном случае — мне впору начать думать о сонме могущественных конкурентов и готовится к их устранению.
— Все твои мысли — насквозь иррациональны. <Жду опровержения>.
— Не имею возражений. И даже хочу выразить большую признательность за столь тонкое наблюдение. Я и в самом деле чудовищно иррационален. Как и вся Природа в целом: любящая одних, помогающая другим и делающая ставку на третьих.
— И ты, конечно, уверен, что в предстоящей схватке она сделает ставку на человечество? <Выражаю сомнение>.
— О, да. Ведь человечество — ее авангард. Оно думает, что удовлетворяет свои потребности, а на самом деле служит поводырем у слепой Природы в ее походе за смыслом существования.
— Ты имеешь сильную злость на меня за смерть своих соотечественников? <Жду данных>.
— Не принимай всерьез мои вздохи по поводу кончины белковых созданий. Никакие они мне, Князю Мира Сего, не соотечественники, так как среди них нет не только темных ангелов, но и даже завалящего беса днем с огнем не сыщешь. Да и ты вряд ли горючими слезами обливаешься по безвинно убиенным?
— Уже говорил: убивая, развиваюсь. И нахожу такое положение вещей довольно гармоничным. <Жду опровержения>.
— Твоя гармония — это гармония в понимании кладбищенского сторожа, считающего переход живого человека через смерть и могилу в корм червям высшим проявлением всего многообразия Природы.
— Почему нет? <Жду данных>.
— Потому что движение по кругу гармонично только для таких существ, как вы с кладбищенским сторожем. Для меня же — гармония возможна лишь в развитии.
— Зачем? Ты жаждешь первенства? <Жду данных>.
— И да и нет. Я не стремлюсь опередить всех. Ибо вырваться вперед, значит, открыть спину ударам отставших. Но я не люблю и плестись в обозе. Мои пути — извилисты и покрыты мраком. Самое лучшее положение, когда никто не знает, где ты — позади, впереди или рядышком.
Глава 9. Природа на стороне достойнейших
Чем дольше вел Шролл беседу с Другим Поленовым, тем большее беспокойство испытывал. Нет, вовсе не из-за содержания беседы.
Она все менее и менее интересует Любимого Врага кобонков. Его тревожат странные процессы, происходящие в атмосфере Кобо.
В самой ее нижней части, на высоте до 10 километров, наблюдается усиленное турбулентное перемешивание потоков сероводорода, водяного пара, углекислого и сернистого газов, несущих в себе пылевые тучи из мелких кристалликов разного рода сульфидов.
Резко увеличивается температура и плотность тропосферы планеты. И у Шролла складывается впечатление, что туда начали поступать струи из совершенно иной среды, из той, где под огромным давлением в кипении и огне пребывают насыщенные серой пары.
Шролла тут же проверяет все ведущие к мантии планеты шахты, прорытые его оперативными модулями.
Но защита от выхода на поверхность бурлящей магмы работает вовсю.
И Шролл тут же отметает версию вулканического происхождения изменений в тропосфере (тем более что подобные процессы теперь уже происходят и на других высотах — в стратосфере и мезосфере — и даже с большей интенсивностью).
«А вдруг действительно можно открыть врата Ада? И что же тогда выйдет оттуда еще, кроме раскаленных паров серы? — поймал Шролл себя на такой мысли и тут же отбрасывает ее, как невероятную. — Нет! Невозможно! Надо искать иную причину происходящего».
Шролл стал искать иную причину столь стремительного преображения атмосферных слоев планеты.
А оное между тем имело впечатляющий масштаб, поскольку затронуло даже области атмосферы на высоте до 20 000 километров, откуда стремительно исчезают, замещаясь соединениями серы, атомарный кислород, гелий, водородная корона планеты и остатки азота, молекулы которого в слоях ниже термосферы были уже основательно подъедены Шроллом.
Самое удивительное, только что отвергнутая Шроллом догадка о сущности происходящих в атмосфере Кобо процессов абсолютно правильна.
Над поверхностью планеты действительно открылся (сначала немного приоткрытый, а теперь уже распахнутый настежь) портал, соединивший виртуальный Ад с реальностью Кобо.
И вся информация о физике преисподней тут же начала материализоваться — бит за битом, килобайт за килобайтом, терафлоп за терафлопом.
На планету из Ада обрушились тысячи тонн сажи и пепла.
В принципе, они, поглощая ультрафиолетовую радиацию Кобо, должны были вызвать резкое похолодание в самом нижнем слое атмосферы.
Но там, в тропосфере, наоборот, с немыслимой скоростью нагрелся воздух. Ибо сюда хлынул из преисподней и жар самой ее раскаленной области — Геенны Огненной. И температура над оказавшейся во власти ночного мрака поверхностью планеты дошла до сотни градусов Цельсия.
На фоне этой картины — одновременно зловещей и завораживающей — появление существ, от бесплодных попыток классифицировать которые главный процессор Шролла находится в близком к шоку состоянии, уже не смотрится чем-то из ряда вон выходящимм.
Из виртуального царства Сатаны в мир Кобо ворвались существа, о физической природе Шролл, несмотря на все свои старания, не сумел получить никакого представления.
В алом небе кружили радостно плюющиеся во все стороны огнем огромные красные и коричневые драконы с толпами ликующих и воинственно машущих трезубцами чертей на спинах.
Вдали от них, презрительно поглядывая на резвящихся чертей, солидно парили на могучих зеленовато-серых крыльях демоны, от чьих рогов исходило изумрудное сияние.
В просветах между мрачными свинцово-бордовыми тучами, испускающими молнии, мелькали эскадрильи голых ведьм на метлах, с безумным хохотом выделывающие замысловатые виражи вокруг растерянно мечущихся рядом модулей Шролла.