– Угосайся, Гашенька, на здоовие!
Клава весело засмеялась: сестричка поняла, на что она обиделась, и решила пожертвовать и своим лакомством, чтобы утешить и развеселить её. Она обхватила сестру и стала её целовать.
Зинка была очень красивым ребенком, у неё были тонкие черты лица, в светло-золотистых кудряшках волосы, которых не могли удержать ни ленты, ни косынки, ни заколочки, они всегда выбирались наружу, были густыми, шелковистыми и очень мягкими. Когда Клава выносила Зину на улицу, все девчонки готовы были с ней играть и носить на руках. Зина принимала их внимание, пока рядом играли сестра или брат, но если те пропадали из виду, сразу раздавались горькие безутешные рыдания, такие, что даже соседи сбегались. Дома Зинка бегала, прыгала, пела песни и плясала, а на улице даже не говорила. Она вообще была смирным и очень послушным ребенком, понимала слова и никогда не капризничала. С ней было легко нянчиться. Когда Саша приходила к ним в дом, они могли делать и говорить, что хотели – Зина играла очень увлечённо сама по себе и не требовала особого внимания. Когда ей чего-то хотелось, она подходила, говорила, что ей надо и, получив, шла играть снова.
Санька в последнее время стала приводить с собой Веру. Та была совсем другим человечком – шумным, вечно голодным и недовольным, а, самое главное, недоверчивым, даже сестре она не доверяла. Малышка без тени стеснения требовала к себе особого внимания. Саша уже сейчас соглашалась с ней во всём. Чего бы ни захотела сестричка, рано или поздно у неё оказывалось. Утешало то, что получив требуемое, Вера через некоторое время теряла к нему интерес. Она была привлекательным ребёнком, но волосики у неё были жиденькие, поэтому, чтобы сделать их более густыми, её постоянно стригли наголо. Это немного помогло, к школе ей даже заплели косички. Когда Вера и Зина подросли, они очень сдружились. Девчушки постоянно одевали и раздевали самодельных кукол, укладывали их спать, кормили. Когда приходило время расходиться, Верка поднимала вой в знак протеста, так ей нравилось играть с сестрой. Саша еле утаскивала сестру домой. В четыре года Вера уже сама бегала к Зине, приносила с собой котомку со своими куклами и их нарядами, которых дядя Миша нашил девочкам великое множество. Сестрёнки не могли друг без друга и дня прожить. Саша, глядя на них, говорила:
– Знаешь, они как мы раньше, тоже водой не разольёшь.
Клава тогда соглашалась с сестрой. Сейчас, думая об этом, она спрашивала себя, что такого должно было случиться, чтобы разрушились родственные связи и крепкая дружба. В то, что ей рассказала тётя в оправдание поступка Александры, уже не верилось, не может сестра до настоящего времени не знать причины, почему дядя Миша не мог работать. И не так уж страшна версия, в которую верила Саша, чтобы перейти на сторону Бородиной. И что ещё непонятней – находиться во дворе дома, которого они обе смертельно боялись с детских лет! Про дядю Клава знала много хорошего, он ей нравился не меньше, чем дядя Игнат.
Михаил был неплохим портным. Здоровье у него было слабым, и поразмыслив, он решил заняться любимым делом – начал шить на соседей одежду. Михаил сразу стал желанным гостем в каждом доме, даже у жителей соседних деревень. Когда он научился портновскому делу для братьев оставалось загадкой, хотя в детстве Миша чаще был возле матери, постоянно что-то шившей. После её смерти швейная машинка перешла в его собственность. Желающих обновить свой гардероб было много, к портному записывались чуть ли не на год вперед. В доме каждого брата еще хранились иконки, которыми мать благословила перед своей смертью сыновей, считая это самым важным в их жизни.
Закончив работу в одном доме, где его кормили и поили, а после рассчитывались, чем могли, Михаил шел в следующий дом. Денег ему почти не платили – у крестьян их никогда и не было. В колхозе на трудодни они получали зерно, овощи, и то не каждый раз, и очень мало. В стране властвовали разруха и голод. Крестьян спасало своё подсобное хозяйство: только у имевших корову, лошадь, свинью или другую скотину был шанс выжить. Но для этого надо было еще хорошо потрудиться, особенно летом… Местных представители власти раз в году объезжали каждый двор и уводили, увозили всё, что находили. Одним словом, забирали всё. Жаловаться было некому, а впереди ждала голодная холодная зима и весна. Кто доживет до теплых деньков, сможет еще пожить, собрать новый урожай с колхозных полей, чтобы осенью вновь отдать его.
Родные видели Михаила редко, а он всегда припасал для них обновки. Он умел шить всё: платья, юбки, штаны, кофты, рубахи, шубы, шапки, рукавицы, варежки. Один раз он вручил дочкам и всем племянницам разноцветные платочки, по три штуки каждой, такие яркие и нарядные, что любо-дорого было смотреть. Клава сразу убрала свои платочки в сундук. Для родных женщин Михаил припасал всё самое лучшее. Работал он и в колхозе, скорняком. Шил лошадям попоны, сбрую, сёдла. Одним словом, каждый выживал, как мог.