Но вот мы закончили с обедом, я поднялась к себе и сменила домашнее платье на более модное, с рюшами и кружевами, и, надев маленькую шляпку с вуалью, которая должна была защитить мое лицо от солнца, спустилась в холл. Персиваль уже стоял одетый для выхода. Пенни, как всегда, задерживалась. А когда она явилась, я невольно улыбнулась, глядя на ее выходной туалет, состоявший из великолепного розового платья, шляпке в тон с пышным птичьим пером, свисавшим к щеке модницы, и с розовой сумочкой, которую девушка держала в руках.
- Я готова! – произнесла она.
Перси сделал знак лакею, и слуга поспешил открыть перед нами дверь.
Внизу, у лестницы, уже ожидал экипаж. Мы спустились вниз, кучер открыл для нас дверцу и подал руку сначала Пенелопе, затем мне. Перси был последним, кто забрался в салон. Он сел напротив нас с Пенелопой, положил трость рядом с собой, и велел кучеру трогать.
- Что представляет из себя водная феерия? – спросила я, когда мы покатили прочь от особняка Уитни.
Пенни поправила кружева на розовых перчатках и взглянув на меня, поспешила ответить:
- Ах, Агата, это поистине великолепное зрелище. Сам его величество король раз в году проводит подобное для своих подданных. Тебе непременно понравится, но раскрывать тайну зрелища не стану, иначе ты можешь потерять к нему интерес. – Девушка таинственно улыбнулась. – Пусть это останется для тебя пока загадкой, хорошо?
Я ответила улыбкой и отвела взгляд, стараясь не встречаться глазами со взором Перси. Он же, откинувшись на спинку сиденья, вольготно положил ногу на ногу, что позволял просторный салон кареты, и принялся смотреть исключительно на меня.
Скорее всего, это была такого рода тактика соблазнения, разработанная его матерью. Иначе я не могла предположить, для чего он столь откровенно следит за мной, что, к слову, крайне неприлично. Даже стало интересно, как долго я смогу терпеть подобное внимание, которое еще и раздражало, особенно теперь, когда я знала его истинную причину.
А за окном тем временем проплывали важные высокие дома знати. Все они красовались колоннами и крошечными парками, прятавшимися за резными заборами. В какой-то степени дома походили друг на друга, отличаясь лишь мельчайшими деталями, такими как количество окон, или замысловатая лепка на фасадах. Но в основном для меня были безликими и однообразными. Поэтому я обрадовалась, когда на смену жилому кварталу пришел обещанный городской парк.
Экипаж остановился перед арочными воротами. Проезд в парк был возможен только верховым и только благородным господам.
Мы выбрались наружу. На этот раз руку нам подавал Персиваль, важно кивнувший кучеру, чтобы тот не покидал козлы. Касаясь моей руки молодой Уитни выразительно улыбнулся, а я едва удержалась, чтобы не вырвать пальцы из его липкой хватки. И пусть мы оба были в перчатках, я просто ощущала, насколько он пытается вцепиться в меня, ну словно настоящий паук.
Перед парком торговали благородные цветочницы. Не те, которых я привыкла видеть дома, а разряженные в шелка, с дорогими корзинами и еще более дорогими цветами.
Я едва бросила на них взгляд, больше обращая внимание на господ, прибывших, подобно нам, смотреть обещанную феерию.
Перси велел кучеру ждать в тени, а сам предложил нам с Пенелопой руки и уже минуту спустя провел под аркой, украшенной плетущимися желтыми розами, в парк, выбрав белую дорожку с алыми указателями. Именно в эту сторону направлялись все господа и, видимо, где-то там и должно было состояться представление.
Парк был поистине прекрасен. Ухоженный, с редкими деревьями, привезенными из разных уголков нашей страны, он изобиловал уютными беседками, искусственными прудами в которых плавали белоснежные лебеди, с композициями из цветов, росших на ступенчатых каскадах, и с водопадами, созданными на протяжении всей реки, что текла по территории парка.
Перси важно вышагивал вперед. Свою трость он повесил на руку со стороны сестры. Мне же досталось все его внимание, от которого, право слово, хотелось сбежать.
Еще спустя время мы вышли к огромному пруду, вокруг которого стояли белые скамейки. Напротив, отражаясь в темно-синей воде, располагался павильон и оркестровый вал, где сейчас заняли свои места музыканты. В воздухе помимо гомона голосов, музыки и смеха витало что-то еще. Я не сразу поняла, но когда ощутила толику магии, наполнявшей пространство, то невольно улыбнулась и на миг прикрыла глаза, отдаваясь ощущению легкости, царившему вокруг. Эту легкость давала магия: светлая, добрая. Наверняка здесь потрудились королевские маги и, скорее всего, именно они, водники, устраивали данную феерию, как развлечение для высшего света столицы.