— Я же говорил, что она обрадуется, — усмехается Дима. — Эй, мужики, кто что будет? — обращается к сыновьям более бодрым тоном.
— Арбуз! — кричит Степка.
— И мне арбуз! — вторит ему Тихон.
Когда родители Димы садятся за стол, возникает неловкая пауза. Мальчики заняты тем, что хлюпают арбузным соком, а Машка выковыриванием косточек.
— Выпьешь? — Дима берется за непочатую бутылку вина.
Я пожимаю плечами.
— Давай.
Дима открывает вино и наполняет наши бокалы с Ириной Ивановной, затем наливает сок детям и отцу, а себе — обычную воду.
— Выпей тоже, — говорю я. — Меня не надо отвозить, такси вызову. У тебя же все-таки праздник.
— Да, — грустно улыбается Дима, — у меня и правда сегодня праздник.
Я не совсем понимаю, что означают его слова. Или наоброт, слишком хорошо понимаю. И от этого неловкость только усиливается.
— Я забыла про салфетки! — восклицает свекровь, спасая ситуацию, и снова убегает.
Когда наконец она возвращается, мы поднимаем бокалы.
— Ну, с днем рождения, сынок! Здоровья, чтобы все у тебя было хорошо! — поздравляет сына Ирина Ивановна.
— Спасибо, мам.
— Давай, Дим, будь здоров, — Димин отец приподнимает свой стакан.
— Да что вы мне все здоровья желаете, я, вроде бы, еще, не старик, — усмехается Дима.
— У тебя появились седые волосы, — замечаю я, разглядывая его темную шевелюру.
— Да, — Дима проводит рукой по волосам. — Я теперь каждый день стрессую, смотрясь в зеркало.
— Их совсем немного, — успокаиваю его.
Ирина Ивановна горестно вздыхает.
Мы чокаемся. А затем Машка достает из-за дивана свой подарок.
— Пап, вот, это от меня и от мальчиков.
— Ух-ты! — удивляется Дима, когда разворачивает ватман.
Я тоже рассматриваю коллаж. Дочь наклеила фотографии и написала короткие поздравления блестящими гелевыми ручками. В углах ватмана на солнце сияют две надписи.
Наш папа самый лучший!
С днем рождения!
— А это кто? — спрашивает Тихон.
Он вслед за Степкой тоже протиснулся между нашими с Димой стульями и с интересом разглядывает фотки.
— Это маленькая Маша, — объясняю я, глядя на снимок, где Дима держит новорожденную дочь в день выписки. Я бледная, с синяками под глазами, а Дима, как всегда, ослепительно-красивый. — Она только родилась.
— А мы где? — снова спрашивает Тишка. — В садике?
— Ты чего, ку-ку?! — протестует Степа. — Мы же в машине сидели! Да, пап?
Все начинают смеяться.
— Вас тогда еще не было! — негодует Машка. — Я же старшая! Вы еще не родились!
Мальчики смотрят в недоумении на свою сестру. Видимо, не могут понять, как такое возможно, чтобы их не было.
— Я не помню эту фотку, — Дима указывает на фотографию четырехлетней давности.
— Это наша последняя. У твоего папы юбилей тогда был, — объясняю я.
На снимке я стою в зеленом платье и слингобусах, Дима обнимает меня. Я смотрю на себя и даже не узнаю.
Кто эта женщина с потухшим взглядом?
— Да… — вздыхает Дима.
Я сглатываю ком.
— Я, наверное, поеду. Меня Вера ждет в гости. Я обещала, — осторожно смотрю на бывшего мужа.
— Хорошо, поехали, — спокойно кивает он.
— Не надо, Дим, останься, я вызову такси.
— Можно я отвезу тебя? — тихо просит он. — Пожалуйста.
За столом снова становится тихо. Мальчики уже потеряли интерес к коллажу и куда-то убежали, а Машка что-то набирает в телефоне.
— Конечно отвези, — Ирина Ивановна одобрительно кивает и смотрит на нас печально и взволнованно.
Недосказанность, тяжелые вздохи и оборванные фразы — все это выбивает меня из колеи.
Не стоило мне соглашаться на предложение Димы зайти к ним, как и на то, чтобы он подвез меня до дома Довлатовых.
Но я соглашаюсь.
Уже на веранде, застегивая босоножки, я оглядываюсь и вижу, как моя бывшая свекровь вытирает с глаз слезы и крестит спину своего сына.
18. Дима
— Может, я все же лучше такси вызову? Проведи время с детьми, они так по тебе соскучились, — Лена в нерешительности замирает возле двери, которую я открыл для нее.
— Я тоже. Ужасно. Но ещё мне ужасно не хочется тебя отпускать. Будем считать это твоим подарком на мою днюху, ладно? — пытаюсь строить из себя весельчака.
— Дим… — Лена хмурится и слегка поджимает губы.
— Да ладно тебе, поехали, я же шучу.
На самом деле, нет.
Лена оглядывается на дом моих родителей, а затем садится в салон. Я закрываю за ней дверь.
— Твой начальник опять мочит корки? — интересуюсь, краем глаза увидев на экране Лениного телефона большую волосатую башку Егора… как там его не помню.
— Опять? — удивляется Лена. — Ты смотришь его утренние сторисы?
— Хуже. Я подписался на него, — признаюсь ей.
— Вот это да! Не думала, что тебя увлекает психология.
Притормозив перед поворотом, я бросаю на Лену взгляд.
Да мне до одного места психология. Меня ты увлекаешь.
А сам говорю:
— Ну как сказать, увлекает. Он забавный. Правда иногда такое несет, что я сижу и думаю — неужели ему за это ещё бабки платят?
— О, ещё как! Его стримы по всей планете смотрят. И на марафоны столько людей хотят попасть! Говорят, что Петрович — волшебник, но на самом деле НЛП — не панацея от всех проблем, — говорит Лена, убирая телефон.
— Я, честно, так и не понял, как тебя вообще туда занесло? — продолжаю непринужденным тоном. — Это же псевдонаука, Елена Павловна.
— Вот. Меня занесло туда именно из-за таких заявлений, — сообщает Лена. — Но опять же, как занесло? Я ведь не лезу вглубь, я не психотерапевт, а всего лишь организатор. Я поняла, что мне очень нравится объединять совершенно разных людей. Как-то так, — говорит она смущённо. — Ты это нарочно? — добавляет после паузы уже совсем другим тоном.
— Что? Ты о чем? — спрашиваю ее.
А сам чувствую что-то происходит внутри — и это нельзя описать. Я даже хмурюсь. Но потом понимаю, что все дело в музыке, которая тихо играет в салоне. Этот лиричный проигрыш на фортепиано — вступление “Молитвы” группы Би-2, под которую мы танцевали первый танец на свадьбе.
— Наша песня, — говорю я, кивая несколько раз. По мне редко ходят мурашки, но сейчас именно тот самый редкий случай. — Лен, клянусь, я ни при чем. Сама смотри — это радио.
Лена вздыхает.
— Да уж…
Я слышу ее тихий смех, даже не смех, а отрывистое беспокойное дыхание.
— Почему мы выбрали именно ее, ты не помнишь? — глядя в зеркало заднего вида, включаю поворотник.
— Мы ее и не выбирали. Это ведущий накосячил. Я же тебе говорила, когда мы танцевали.
— Да? Не помню. Наверное, я был слишком занят.
— Чем?
— Я смотрел на тебя.
— Ну да конечно, — скептически произносит моя бывшая жена.
Я начинаю сбрасывать скорость, еще толком не понимая, для чего.
Лена вопросительно смотрит на меня, то в зеркала, пытаясь понять, что происходит.
— Почему ты остановился? Что-то забыл? Или с машиной…
Я глушу двигатель и качаю головой, не давая ей договорить.
— Лен… Поехали ко мне? — пристально смотрю на нее.
— Мы же только что оттуда.
— Я имею в виду квартиру, в которой живу.
— Зачем?
— Скажи, что ничего не чувствуешь.
— Дима…
— Скажи, что ничего ко мне не чувствуешь, и я отвезу тебя, куда пожелаешь, — прошу ее чуть громче.
— Я не могу, — Лена грустно качает головой. — Ты не чужой мне человек… Ты отец наших детей. Я не могу ничего к тебе не чувствовать.
Я обхватываю руками руль.
— Тогда я скажу. Я скучаю по тебе, Лен… — мой голос звучит глухо. — Каждый чертов день, просыпаясь и засыпая, я скучаю по тебе.