Совсем я расклеилась.
Сначала Чарсов. Теперь Янчевский заявился…
При мысли о том, чем бы все закончилось, если бы не Дима и дети, в желудке становится беспокойно. Я инстинктивно кладу ладонь на низ живота.
— Мам, смотри! — кричит Тихон, вбегая в прихожую.
Сын протягивает мне пластикового пузатого ящера с длинным шипастым хвостом.
— Какой страшный динозавр, — я пытаюсь выдавить из себя хоть какие-то эмоции.
И с игрушкой в руках направляюсь на кухню.
— Это Годзилла, мам! — восклицает сын. — Он супер сильный монстр!
— Да не сильный он, — возражает Степка, появившись из неоткуда. — Он слабый! Дай, мам, — просит у меня ящера. — Смотри! — забрав, он крутит его за хвост. — Ну и где его сила? Ну и где?
Охнув, Тихон подбегает к Степке, но тот ловко уворачивается и прячет ящера за спину.
— Дай, отдай! — злится Тишка. — Или я все маме расскажу, что ты смотришь про бабку Гренни!
— Про какую бабку? — переспрашиваю я.
— Мам, тебе лучше не знать, — заявляет Машка, стоя у открытого холодильника.
В кухне становится тесно. От пережитого голова идет кругом, и я забиваясь в угол между подоконником и микроволновкой. Даже дети — мои родные дети, сейчас будто чужие.
— Ты опять давала им телефон? — догадываюсь я, изображая строгую мать.
Не хочу никого ругать, но знаю, что именно это я бы сказала в любой другой день, кроме сегодняшнего.
— Это папа.
— Они мультики смотрели, — на пороге останавливается Дима.
Я упорно не смотрю на него.
— Когда ты спал — нет, — Машка сдает отца с потрохами.
— Я не спал, я дремал, — оправдывается Дима. Выдвинув из-под стола табурет, он садится на него. — Что там за бабка такая, а, Степ? — обращается к сыну.
— Она страшная, у нее глаз нет, — тихо бормочет Степка.
— Иди-ка сюда, — Дима зовет его, а потом что-то шепчет на ухо.
— Когда больше двух, говорят вслух! — ворчит Машка, открывая йогурт.
— Я больше не смотрел. Я только один раз, — говорит Степа отцу.
— Нужно включать им "Ютуб кидс", — вмешиваюсь я, наливая себе воду.
Приходится даже руку напрячь, чтобы она не дрожала.
— Он для малышни, — морщит нос Степка.
— Ох, простите, молодой человек! — замечаю я.
— Мам, а папа тебе сказал? — Машка привлекает мое внимание, размахивая ложкой. — Он тоже в Москву переезжает!
— Как это? — нахмурившись, перевожу взгляд на Диму.
Он пожимает плечами, словно говорит: “А что тут такого?”.
— Маш, у меня к тебе просьба, — Дима обращается к дочери. — Пожалуйста, поиграй пока с братьями в комнате, нам с мамой нужно поговорить. Чтобы они не бегали туда-сюда. Ладно?
Машка сразу становится серьезной и даже какой-то важной.
— Мальчики, идемте, — зовет братьев. — Я вам что-то покажу.
Уходя, она прикрывает за собой дверь. Мы с Димой остаемся одни.
Я отворачиваюсь к мойке и ополаскиваю чистый стакан, лишь бы не смотреть на бывшего мужа.
Я соврала ему про Вадима. И теперь, вероятнее всего, Дима будет выяснять, что у меня с ним.
— Почему не предупредили, что возвращаетесь? Что-то случилось? — спрашиваю я вполне обыденным тоном.
— Нет, — Дима ерзает на стуле, отчего тот поскрипывает. — Лен, ты не думай, я не собирался устраивать тебе внезапные проверки, — оправдывается он. Я поворачиваюсь и скрещиваю руки на груди. — Я просто… Я просто не знал, как ты к этому отнесешься. Я же все эти дни, как дурак, ни о чем больше думать не мог, — Дима пожимает плечами. — Мне не надо было тебя отпускать.
Я качаю головой.
— Дим…
— Дай мне сказать, — Дима меня перебивает. — Помнишь, когда-то ты говорила, что хотела бы видеть рядом с собой человека, на которого можно положиться? Я не буду обещать, что смотри, вот он я, я изменился, я все осознал… я ничего не буду говорить, потому что ты была права — все это только слова. А, мне кажется, любых слов будет недостаточно…
— Дима, — останавливаю его.
Тогда он поднимается и подходит ко мне.
— Я люблю тебя, Лена. Тебя и наших детей. Это все, что я могу тебе предложить.
Я втягиваю носом воздух — так резко сдавило грудь.
— Я… — рассеянно трясу головой. — Нужно что-нибудь приготовить. Дети голодные, — обогнув Диму, я открываю холодильник. — Ты когда обратно?
Дима встает рядом, перехватывает мою руку и плавно закрывает дверцу.
— Никогда. Я теперь тут. С вами. Нашел работу. Представляешь? — улыбается он, переплетая наши пальцы. — Правда дома не все дела доделал, ну что-нибудь придумаю.
— Ты не шутишь? — шепчу я.
— Нет конечно.
— Дети будут рады. Это здорово, Дим, правда. Им тебя не хватает, — мне удается улыбнуться.
— А тебе? Лен? Скажи что-нибудь, пожалуйста, — просит Дима.
Я освобождаю руку, подхожу к окну и отворачиваюсь.
Сил нет смотреть в любимое лицо.
— Прости, у нас ничего не получится. Не надо было нам…
— Ты меня не любишь?
Мне даже смешно становится.
Он что, сам таких вещей не видит и не чувствует?
— Не в этом дело, — я качаю головой, наблюдая, как по тротуару идет молодая женщина с коляской.
— Тогда объясни? — требует Дима. — Что происходит? Ты проводишь со мной выходные, ты…
— Я беременна, — перебиваю его.
И, пожалуй, только сейчас воспринимаю свое положение, как уже состоявшийся факт, а не что-то зыбкое, то, от чего я даже пыталась отмахнуться. До этой минуты я думала, что все не по-настоящему… Ведь мы с Вадимом всегда предохранялись. Да, всегда. Кроме того раза. Вадим вошел ненадолго. Я вытолкнула его сразу же, как поняла, что он без презерватива. И это был наш второй раз за последний час. Мне не следовало быть такое беспечной.
— Как это? Что ты такое говоришь? — Димин голос натянут словно струна.
Я медленно поворачиваюсь и смотрю ему в глаза — в них тревога и сомнение.
— Я жду ребенка от другого мужчины. Я спала с другим, если не понятно.
Пошатнувшись, Дима опирается на мойку, наклоняет голову и вцепляется руками в края столешницы. Такое впечатление, что его сейчас стошнит.
Дима пару секунд молчит, а потом выпрямляется.
— От… — выдыхает он.
— Да, от Вадима.
— Я тебе не верю, — Дима таращит на меня воспаленные глаза. Судорога искажает его красивые черты. — Ты не могла… Ты бы не стала, я тебя знаю, ты бы не стала спать со мной, — оглядывается на дверь и старается говорить тише. — Я же тебя там… на все триста шестьдесят… Ты гонишь! Этого быть не может! Зачем ты мне врешь, Лена?!
— Это правда. Я сама тогда не знала, — шепчу я. — Вчера сделала тест. Сегодня была у врача.
— И это точно его ребенок? Сто процентов? — допытывается Дима.
— Дим, у нас с тобой был секс пять дней назад. Это точно его ребенок. Срок уже несколько недель. До тебя… — я развожу руками, — Вадим был моим единственным партнером.
Дима прикрывает глаза с таким видом, будто бы я врезала ему.
— Тебе противно, да? — ухмыляюсь я.
— Нет.
— Но чувства немного поутихли?
— Зачем ты так?
Поникнув, он мотает головой.
— Не обращай внимания, — я облизываю губы, во рту пересохло. — Сама не понимаю, что несу.
— Подожди, а что он? — спрашивает Дима.
— Он не знает.
— Но он был тут, у тебя. Ты что ему не сказала? — он недоверчиво хмурится.
Слава богу! Я не успела рассказать Вадиму о ребенке прежде, чем из него полилось дерьмо.
— Я хотела ему рассказать, но передумала. Это все усложнит, — я умалчиваю об истиной причине.
— Почему? — требовательно интересуется Дима.
— Я… — мой голос звучит беспомощно. Глаза жжет. — Я не знаю, что мне делать. Я… не знаю. Все мои дети были желанными… А теперь… Я… мне нужно принять решение.