На тарелке, которую официант с улыбкой придвинул Сусанне, в оранжевой смеси выделялись бугорки зеленого горошка и вздутости белка. О, боже! Почему она раньше ничего не читала о кухне Магриба! Как это можно съесть?! Подняв глаза на Резу, вилка которого уже погрузилась в содержимое тарелки, она поняла, что все же можно, вооружившись столовыми приборами.
— Это оджа с зеленым горошком, — сообщил он.
Сусанна благодарно улыбнулась — будто его объяснения что-то дали! Однако блюдо оказалось довольно вкусным, если не считать остроты. Сусанна вдруг поняла, что ненавидит перец. Но на сегодня это ее единственная еда, и если запить все водой, то она не воспламенится изнутри. Суслик, что ты несешь…
— Возьми мою воду!
Сусанна подняла голову от тарелки и поняла, что на дне ее стакана осталось всего две капли, а его стакан был едва тронут. Нет, в ней не взыграла брезгливость. Ей не понравился взгляд — будто каирец испытывал ее — прикоснется ли она губами к стеклу, которого касались его губы… Она прикоснется! Ей плевать! Обратный отсчет последних минут уже пошел! И тут фоновая музыка изменилась, если ее вообще можно было расслышать за аплодисментами. Зато разговоры сразу смолкли.
Знойная восточная красавица, сошедшая со страниц "Тысячи и одной ночи", под ровный звон бубнов начала проделывать невероятные телодвижения. Сусанна непроизвольно передернула плечами — и возможно не только ими. Музыка и два стакана воды заставляли ерзать в кресле. Она принялась шарить взглядом по ресторанчику в поисках заветного знака, но заметила лишь яркую итальянку, появившуюся из дальнего темного угла. Скорее всего туалет следует искать именно там. Сусанна дернула ногу и только тогда обнаружила, что одна за столиком. Неужто она так увлеклась танцем, что Реза смог не только незаметно исчезнуть, но и аккуратно переложить ее ногу на соседний стул, где лежала дурацкая сумка.
— Становится холодно.
Голос раздался за спиной, и тут же на плечи Сусанны лег теплый плед. Она подскочила, чуть не опрокинув пустой стакан. Реза поймал падающий плед.
— Я не хотел тебя напугать.
— Извините, сэр, — Сусанна выдохнула и решила, что садиться за стол уже не стоит. — Мне надо в туалет.
Реза указал на тот самый темный угол и сложил в руках плед, будто собирался дожидаться ее возвращения стоя. Она не ограничилась мытьем рук, поняв, что дезодорант не выдержал мумий. Хорошо еще она выбрала кофту без рукавов. Теперь пригладить волосы и четко сказать заготовленную фразу. За дверью туалета гремели аплодисменты, и в проходе она столкнулась со звенящей монетами танцовщицей. На смену ей шла другая. Конвейер!
— Можем идти, — Реза продолжал стоять у столика, словно хищник, боящийся упустить жертву. Плед снова укрыл плечи Сусанны. Откуда он его взял? — Я заплатил за него. Теперь он твой, — ответил каирец на прочитанный в ее глазах вопрос.
Сусанна глянула на лежащие на столе деньги, но по количеству купюр не смогла оценить цену ужина. Быть может, он в иные места просто не ходит…
— Я хотела бы теперь вернуться в отель, — под его взглядом язык переставал слушаться, и она, как заика, набирала воздух после каждого слова.
— Выпьем чая, и я отвезу тебя в отель. Это не возьмет много времени. Моя машина за углом.
И он крепко сжал ее руку. Суслик, вырывайся сейчас, когда вокруг европейцы! Только язык прилип к гортани, но глаза, они говорили на понятном всем языке.
— Послушай, девочка, — Реза почти нагнулся к ее лицу, чтобы их никто не слышал.
— Я не давал тебе повода не доверять мне. Я не знаю, о чем думали твои родители, отправляя в Египет одну. Я не знаю, где был твой так называемый брат, когда тебе понадобилась помощь, и как ты вообще оказалась на улице одна. Я могу купить любую из этих девиц. Мне не нужна для этого ты. Я всего-навсего пытаюсь проявить заботу. Если тебе настолько противно мое общество, то я провожу тебя в отель, и ты можешь уткнуться в долбанный планшет, — Сусанна чуть не присвистнула, услышав из его уст "f-word". — Но если ты способна выдержать меня еще два часа, я предлагаю посетить место, которого нет в туристических проспектах. Так ты идешь?
Сусанна лихорадочно закивала.
— Это не то, что вы подумали, — голос звенел от злости на себя и на него. — Вы до смерти напугали меня в музее, сэр.
— Я уже извинился. Могу извиниться еще раз, если это потушит в твоих глазах страх. Я не маньяк и не ожившая мумия. Я пытаюсь скрасить твое одиночество. Попытайся сделать то же с моим. Не порть мне вечер.