— Вы же сами его написали.
— Это были детские попытки. Я уничтожил рукопись сразу, как умер отец. Мне тогда было как раз шестнадцать. И тогда же я решил покончить с фамильным проклятьем. И, надеюсь, у меня это получится.
— Каким проклятьем? — Сусанна уже вместо жары чувствовала ледяную дрожь злости. И за шестнадцать лет, и за уничтоженную рукопись!
— Еще одну минуту твоего внимания, моя прекрасная леди. Дед Арчибальд вырос и влюбился в недавно приехавшую из Франции Амелию. Ей не понравился дом мужа, и я ее могу понять, — усмехнулся Реза. — Постоянная пыль на полу, пустыня… В общем, они решили построить новый дом и построили — а в саду у них росли прекрасные кусты жасмина. Амелия ждала ребенка, и все бы хорошо, да только снова началась война, и арабское общество накалилось — все ждали прихода Гитлера, чтобы тот освободил их от ненавистных англичан. И Гитлер внял просьбе и прислал авиацию. Солдаты вытащили всех из домов и погнали в пустыню, велев всеми подручными средствами, в общем-то просто руками, рыть в песке ямы и зарываться в них. До самолетов можно было рукой дотянуться. Дед прикрыл жену своим телом. Ему оторвало два пальца, но он выжил и окровавленной рукой закрывал Амели глаза, когда они по пескам возвращались в город, если это можно было теперь назвать городом. На месте дома они нашли воронку, но один куст жасмина уцелел, и в его ветвях запуталась курица. Представляешь, живая… С этой курицей они вернулись в Каир, в их старый дом. Она сохранила ребенка, но ребенок не сохранил ее. Моя французская бабка тоже умерла при родах. Как тебе такой сюжет для романа?
— Вы сейчас выдумываете на ходу, да?
— Нет. Когда умерла прабабка, я подумал, что это случайность. Когда умерла бабка, я решил, что это совпадение. Когда умерла моя мать, я понял, что это семейная традиция. Вот поэтому я не приведу в свой дом женщину. Я не хочу ребенка от нелюбимой, а ту, которую полюблю, я не готов отдать ради сына на закланье. В общем, мораль романа такова, — подытожил Реза скороговоркой: — Надо слушаться родителей и не западать на первого встречного, даже если тот хорошо рисует.
Чего он ее по носу-то не щелкнул? Это она на него запала? Ага, размечтался! Идиот! Но фантазия у него всяко лучше ее собственной.
2.7 "Откуда? От верблюда!"
— Нам еще далеко?
Вопрос полетел в лицо каирца, как плевок верблюда. Она заметила впереди стоянку бедуинов.
— Вон, до тех самых верблюдов, — Реза махнул рукой. — Если я знаю их хозяев, то нам повезло… Я без денег, а если нет… — Сусанна вновь забыла про жару и похолодела под взглядом каирца. — Я понесу тебя нея на руках. Такое в романе есть?
— В чьем? В вашем? Потому что в моем — нет! — отрезала Сусанна, пытаясь вырвать руку. — В моем есть колесница.
— До колесницы я тебя не донесу, но донести до места, откуда можно вызвать такси, надеюсь, у меня хватит сил.
— У меня есть деньги.
Реза покачал головой. Понятное дело, что не возьмет, но она же не за него платит, а за себя — пусть его принципы горят белым пламенем! Ее сейчас занесет злым дыханием Сета!
— Сомневаюсь, что у тебя есть столько наличных.
В этом он может оказаться прав. Родители велели пользоваться картой.
— Ты можешь передвигать ноги быстрее?
Затащил ее в пески и еще недоволен! Но, наверное, боится, что разлегшийся в песках верблюд встанет и уйдет вслед за маячащей вдали троицей собратьев. Но верблюд продолжал мерно покачиваться в раскаленном мареве.
— Гашиша накурился, — пошутил Реза, но ей и ее ногам уже было не до шуток. Однако радостное приветствие внушило надежду, что Резу тут знают. Только слишком долго они говорили. и бедуин все махал руками, явно набивая цену, а Реза все оборачивался и глядел вдаль мимо нее. Наконец бедуин поднес мобильник к спрятанному под платком уху, и Реза шагнул к ней с улыбкой:
— Они приведут лошадей. На верблюде я тебя в другой раз покатаю, когда будешь менее горячей.
Это что он опять сказал? И про следующий раз, и… Да ладно, Суслик, к словам придираться! Пусть сначала вытащит тебя из пустыни, а уж потом будете отношения выяснять.
— Устала?
И Сусанна даже не поняла, какое сальто он сделал, чтобы в миг оказаться на песке с ней на коленях. Сил сопротивляться не было, и она покорно опустила голову ему на плечо, наплевав на жесткую лямку рюкзака, врезавшуюся в щеку. Но лишь она тяжело вздохнула, рядом сразу скрипнул песок, но она не смогла уже поднять головы, потому что на волосах лежала тяжелая ладонь каирца. Реза заговорил по- арабски, но она сумела разобрать слово "спасибо", а потом на голове оказалась куфия — и Сусанна в страхе обернулась на бедуина. Ух, это платок не с его головы! И снова прилегла на плечо Резы.