Было слишком рано для сна, и неторопливо идущую четверку время от времени обгоняли оживленно разговаривающие пары и группки сторибрукцев. Вежливо и неопределенно поддакивая матери, Эмма быстро оглянулась, убедившись, что позади нет случайных прохожих, и, скользнув ладонью от предплечья к спине Киллиана, а затем ниже, сжала ладонью его задницу.
От неожиданности мужчина чуть запнулся, и едва не споткнулся снова, когда она повторила движение.
Погладила плавным круговым движением.
И снова сжала.
Они отставали от родителей на полшага, но все же риск быть замеченными ими или еще кем-то оставался слишком велик, хотя, казалось, Эмму это нисколько не волнует. Узкая горячая ладошка поочередно тискала, сжимала, разминала его ягодицы, в то время как она сама делала вид, что совершенно не причем, и слишком быстро твердеющий член мужчины четко обрисовался под тесными джинсами.
Этими чертовыми тесными джинсами.
Если бы не свисающий почти до колен плед, он вряд ли остался бы в живых, – Дэвид отнюдь не отличался терпением, и, заметив откровенный стояк идущего рядом с его дочерью мужчины, вполне мог прикончить наглеца голыми руками.
– Что ты делаешь? – улучив момент, шепнул Киллиан, тщетно пытаясь не обращать внимания на дерзкую ладонь любимой и собственные пылающие от возбуждения щеки и кончики ушей. Она не ответила, только снова коротко улыбнулась, прижалась щекой к его предплечью и убрала руку от его задницы…
Лишь затем, чтобы тут же скользнуть ладонью вверх, забираясь под одежду, и легонько царапнуть его спину вдоль позвоночника, в том чувствительном месте от лопаток до шеи, прикосновение к которому, как она прекрасно знала, каждый раз заставляло его дрожать и выгибаться от удовольствия.
А затем повторила.
Еще раз.
И еще.
Киллиан шумно выдохнул, чувствуя, как дергается член в ответ на дразнящие касания. Идти стало физически тяжело, и он уже не понимал, как у него получается в нужной последовательности переставлять ноги, умудряясь не спотыкаться на каждом шагу. До дома оставалось совсем немного, когда Эмма, наконец, убрала руку, чинно опустив ее на предплечье мужчины и, пользуясь подаренной ему передышкой, мужчина глубоко, размеренно задышал, усилием воли пытаясь унять возбуждение.
– Зайдете?
Они остановились у входной двери, и Дэвид с веселым вызовом посмотрел на хмурящегося, крайне сосредоточенного пирата.
«Нет!» – хотелось крикнуть Киллиану, и, схватив любимую в охапку, утащить домой, где он сможет любить ее долго и жадно, заставив ни единожды потерять контроль после всего того, что она с ним делала этим вечером.
– Да, пожалуй, – Эмма невинно улыбнулась отцу. – Мам, сделаешь нам горячего шоколада?
– Конечно! – Мэри Маргарет с нежностью улыбнулась дочери и первой вошла в подъезд, потянув за собой мужа.
Киллиан мысленно застонал, гадая, когда иссякнут запасы его далеко не безграничного терпения.
Они поднимались по лестнице друг за другом, и замыкающий шествие Киллиан невольно прикипел взглядом к попке Эммы, обтянутой узкими брюками, представляя, как стянет их с нее, сожмет ладонью упругие полушария, а потом…
Дэвид, пропустивший дам в любезно распахнутые перед ними двери и оттого задержавшийся на лестничной площадке, громко и отчетливо прокашлялся, сверля взглядом замешкавшегося пирата. С трудом отогнав греховные мысли, Киллиан поспешил преодолеть последние ступени, входя в квартиру.
– Как прошел вечер? – сидящая в кресле Бабушка отложила в сторону книгу, глядя на вошедших поверх стеклышек очков.
– Ох, чудесно, спасибо! – Мэри Маргарет, улыбаясь, приблизилась к пожилой женщине. – Как Нил себя вел?
– О, малыш просто чудо!..
Убедившись, что его брюки в районе паха выглядят достаточно благопристойно и ему не грозит преждевременная смерть от рук разъяренного отца любимой, Киллиан с облегчением скинул плед на стоящую у двери тумбу, пока Эмма, присев рядом, расстегивала и снимала свои высокие сапоги.
– Ноги устали, – смущенно пояснила она, заметив вопросительные взгляды обоих мужчин.
– Придем домой – сделаю тебе массаж, – пообещал Киллиан, старательно игнорируя слишком пристальное внимание со стороны Прекрасного.
– Ловлю на слове! – слегка зардевшись, Эмма опустила лицо, видимо, вспомнив в подробностях, чем закончился их недавний сеанс массажа, и Дэвид, стиснув зубы до вздувшихся на челюсти желваков, снова помрачнел.
Пока Мэри Маргарет и Бабушка, негромко переговариваясь, готовили для всех горячий шоколад, Эмма нашла корзинку со сладостями и, поставив ее в центре стола, села за его широкий край. Дэвид, ненадолго отлучившийся чтобы проверить спящего сына, поспешил занять свободное место рядом с дочерью, даже не потрудившись скрыть откровенную усмешку, и Киллиану ничего не оставалось, как только сесть напротив Эммы, с деланной непринужденностью вытягивая ноги.
Ну что за ребячество?
С трудом сдержавшись, чтобы не закатить глаза, мужчина тихонько вздохнул, ощутив в воздухе еще пока слабые нотки готовящегося сладкого напитка. Он видел, с каким внутренним трепетом Дэвид общался с дочерью, как инстинктивно тянулся за ней, точно пытаясь укрыть собой, защищая от любых опасностей. По правде говоря, Киллиан мог лишь представлять, каково это – иметь столь потрясающую, сильную, умную дочь, всей душой любить ее и знать, что какой-то… проходимец (пусть даже и любящий ее больше собственной жизни!) занимается с ней всякими… непотребствами.
Киллиан с неожиданным сочувствием посмотрел на сидящего от него наискосок мужчину. Пожалуй, будь у самого Киллиана дочь, он бы не подпускал к ней поклонников на расстояние пушечного выстрела.
Задумчиво теребя бахрому края скатерти, что укрывала его колени, он пообещал себе постараться быть терпеливей с Прекрасным.
Насколько это вообще возможно.
Погруженный в свои мысли, Киллиан вполуха прислушивался к разговору Эммы и Дэвида, обсуждающих какие-то дела в участке, улавливал голоса Мэри Маргарет и Бабушки, когда ощутил первое легкое касание к щиколотке, – прямо над ботинком.
Слегка вздрогнув от неожиданности, он поднял взгляд от мягкой бахромы в своих пальцах на Эмму, но та, вполоборота сидя за столом и облокотившись о его край, казалось, была полностью поглощена эмоциональным рассказом своего отца.
Только вот ее ступня так и касалась его ноги, слегка потирая выступающую косточку.
А затем медленно скользнула вверх по голени, пробираясь к колену.
Киллиан сглотнул, остро осознавая, ЧТО она задумала, пользуясь сомнительной защитой низко свисающей скатерти. А быстрый озорной взгляд, который Эмма в него метнула, окончательно утвердил его в правильности догадки.
Шальная девчонка!
– Дэвид, поможешь?
Мэри Маргарет и Бабушка закончили колдовать над горячим шоколадом, и теперь разливали их по объемным кружкам.
Мужчина выбрался из-за стола, поспешив на помощь жене, и, пользуясь кратковременным отсутствием отца, Эмма быстро пододвинула свой стул, принимая позу, выглядевшую достаточно невинно со стороны, но позволившую ей свободно дотянуться до колен сидящего напротив мужчины.
И, наверняка, при необходимости, еще выше.
Только слишком быстро вернувшийся Дэвид, со стуком поставивший кружку с горячим шоколадом напротив Киллиана, не дал ему малодушно отодвинуться как можно дальше.
Желательно, за пределы квартиры, где, казалось, воздух стал потрескивать от сгущающегося напряжения, а низ живота стал наполняться знакомой тяжестью.
Он не хотел возбуждаться.
Правда, не хотел.
Не здесь, не сейчас.
Не в ярко освещенной комнате на глазах у ее родителей и чересчур внимательной вдовы Лукас.
Но, как всегда, его тело не могло ей противиться, и истомленный долгим ожиданием организм отчаянно затребовал свое, когда Эмма настойчивым движением ступни раздвинула ему колени.
Он же не весь железный!