Кинан склонился над ней. Его губы, целующие ее, на вкус были как солнечный свет и сахар. Его волосы упали ей на лицо.
Они мягкие, совсем не как металл.
Она собиралась остановить его, сказать, что у нее кружится голова, но, прежде чем она смогла заговорить, все погрузилось во тьму.
Глава 18
Они не подвержены тяжелым болезням,
но в определенный Период слабеют и
увядают… Некоторые считают, что их
продолжительная печаль вызвана самим их
нестабильным состоянием.
«Тайный народ» (1893)
Роберт Кирк и Эндрю Лэнг
Рано утром на следующий день Дония проснулась на полу. Между ней и входной дверью лежал Саша. До сих пор никто не принес сообщения от Кинана. Ни один охранник не постучал в ее дверь.
— Он меня бросил? — Прошептала она Саше.
Волк прижал уши, жалобно поскуливая.
— Когда я наконец хочу его видеть, его нет.
Она не станет плакать из-за него. Она выплакала целое море слез за все эти годы.
Дония ожидала, что, узнав о смерти Агаты, он придет и потребует принять его помощь. И, хотя она не согласилась бы, ей все же было бы легче. Это было бы безопаснее, чем то, что ей теперь предстояло сделать.
— Пойдем, Саша.
Дония открыла дверь и жестом позвала Эвана. По крайней мере, он по-прежнему здесь.
Рябинник приблизился и остановился на высохшей траве перед ее крыльцом, сохраняя почтительное расстояние.
— Заходи, — пригласила Дония.
Она не стала дожидаться, что он последует за ней. Идея пригласить в дом одного из охранников Кинана, пусть даже Эвана, который не покидал своего поста в течение последних нескольких десятилетий, тревожила ее.
Указав на самый дальний от себя стул, Дония спросила:
— Кинан уже знает об Агате?
— Его не было, когда Скелли пришел на холм, — ответил рябинник. — Другого охранника отправили в город искать его. — Эван откашлялся, но взгляд его был смелым и прямым. — Он был занят с новой королевой.
Дония кивнула. Значит, это действительно она. Бейра придет в бешенство, а этого действительно стоило бояться.
Прошло много времени с тех пор, как что-либо могло по-настоящему напугать Донию. Между Кинаном и Бейрой она находилась в большей безопасности, чем кто-либо из фейри или смертных.
Эван взмолился:
— Позволь нескольким охранникам подойти ближе. — Он упал на колени, выказывая уважение, которое его собратья не проявляли ни к кому, кроме Кинана. — Разреши мне остаться с тобой.
— Прекрасно, — раздраженно прошипела она, не обращая внимания на его шокированный взгляд.
Я могу быть благоразумной. И она произнесла слова, которые никогда не слышал от нее ни один из охранников Кинана:
— Передай Кинану, мне нужно, чтобы он пришел. Сейчас же.
Позвать Кинана заняло у Скелли совсем немного времени. По крайней мере, этого времени не хватило Донии, чтобы подготовиться к той боли, которую ей придется испытать, когда Кинан переступит порог ее дома.
Когда Эван провел Кинана внутрь, она раскачивалась в кресле-качалке, подобрав под себя ноги и сложив руки на груди. Прежде чем Эван закрыл за ним дверь и вернулся к остальным охранникам, Кинан уже стоял возле нее. Саша встал между ними, пытаясь оттолкнуть Кинана и защитить Донию. Она рассеянно потрепала его по голове.
Взглянув на Кинана, Дония нарушила тишину:
— Я не была уверена, что ты придешь.
Подражая Саше, Кинан уселся на пол.
— Я десятилетиями ждал, Дон, когда ты позовешь меня, умоляя тебя позволить мне быть рядом.
— Это было до того, как появилась она.
Дония чувствовала себя идиоткой из-за того, что эти слова все-таки сорвались с ее губ. Она очень хотела, чтобы Эйслинн все же взяла посох, но ее ревность была не менее сильной. Эйслинн была единственной, именно ей предстояло провести с Кинаном вечность.
— Теперь все по-другому, — пояснила она свои слова, изо всех сил стараясь не выдать овладевших ею чувств. Впрочем, ей это не удалось.
— Я всегда буду приходить, когда ты захочешь меня видеть. Сколько раз я говорил тебе об этом? — Прошептал Кинан. Вместе со словами с его губ слетело мягкое и теплое дыхание лета. — Ничто этого не изменит. Никогда.
Дония протянула руку и накрыла ладонью его губы, прежде чем он смог сказать что-то еще. Под ее пальцами образовался тонкий слой инея, но он не жаловался.
Он никогда не жалуется.
Она не убрала руку, хотя его дыхание обжигало.
— Я слышала о том, что она та самая.
Когда Эван сказал ей об этом, она едва не разрыдалась, представив себе вечность боли и одиночества, когда она вынуждена будет постоянно видеть, как они танцуют и смеются. Разве что Бейра убьет меня…
— Дон…
Его губы зашевелились под ее пальцами, такие мягкие и нежные, даже несмотря на то, что они причиняли ей боль. Так же, как и те слова, что он сказал бы, если бы она его не остановила.
Без свидетелей Кинан позволял себе быть тем, кем он был до того, как Дония узнала, что он король, — человеком, которого она полюбила. Именно поэтому она избегала возможности оставаться с ним наедине.
— Нет, — остановила она его, не желая, чтобы он был мягким. Не сейчас.
Сегодня ей был нужен Летний Король, а не тот, кем он мог быть без короны. Ей нужно было, чтобы он был гордым и уверенным в себе, способным сделать то, что было необходимо.
Кинан выдохнул, и струйка пара поднялась от ее руки — дыхание лета растопило иней.
Иногда, в самых тайных мечтах, о которых она никогда ему не рассказывала, Дония пыталась себе представить, что случится, если ее холод и его тепло столкнутся по-настоящему, если они прикоснутся друг к другу так, как это было до ее превращения в Зимнюю, еще тогда, когда он представлялся ей обычным смертным. Она просто растает? Или сгорит?
Дония вздрогнула, растревоженная этой мыслью. Ее эмоции бушевали в ней как снежная буря, и она отчетливо ощутила владеющий ею изнутри холод. Если она не успокоится, ей придется выпустить наружу этот ужасный холод.
— Вчера вечером здесь была Бейра, — медленно проговорила она. — Ты должен знать, что она делает.
Кинан устало кивал, пока она ему рассказывала абсолютно все: о самом первом появлении Бейры, когда была выбрана Эйслинн, о нападении на нее возле библиотеки, о своих подозрениях, что это было сделано по приказу Бейры, о смерти Агаты, об угрозах Зимней Королевы, о том, как она настаивала, чтобы Эйслинн не прикасалась к посоху.
Дония ничего не сказала об исследованиях Сета, боясь за его безопасность, но в остальном она была более честна с Кинаном, чем за последние много-много лет. Когда она закончила свой рассказ, он молча смотрел на нее, изо всех сил стараясь сохранять спокойствие, что ему удавалось крайне редко.
Она так крепко сцепила руки, что на кончиках пальцев образовались крошечные сосульки. Теперь начинается самое сложное.
— Пойдем со мной. — Кинан посмотрел на Сашу, а потом на маленькие сувениры, подаренные другими Зимними девушками. — Охранники перенесут твои вещи. Мы превратим зал в спальню и…
— Кинан, — перебила Дония, чтобы не поддаться соблазну.
Он увидит всю логику того, что нужно сделать, если хорошенько поразмыслит над этим. Она должна быть уверена в том, что он это сделает.
Дония расцепила руки и раскрыла ладонь — сосульки упали к ее ногам и разбились на мелкие кусочки.
— Я никуда не пойду.
— Тебе нельзя здесь оставаться. Если с тобой что-нибудь случится… — Он наклонил голову и уткнулся лбом в ее колено. — Умоляю, Дон, пойдем со мной.
Где же Летний Король? Тот, кто сейчас умолял ее, склонив голову, не был королем.