— Я помню, как смеялась, мне было весело. — Эйслинн посмотрела вниз на свои крепко сжатые руки. — Мне было весело, Сет! А если я что-то сделала ? Что-то сказала?
— Это неважно. Даже если тебя трахнули, ты не давала на это согласия в здравом уме. Все очень просто, Эш. Он не должен был этого делать. А если сделал, то он во всем и виноват. А не ты.
Сет злился, но он не сказал ей, что был прав, и ей не стоило ходить туда. И не сказал ничего ужасного о ней самой. Вместо этого он заправил локон ей за ухо и мягко запрокинул ее голову, вынуждая посмотреть на него.
— И к тому же, мы не знаем точно, что что-то такое действительно произошло.
— Я еще никогда так не хотела быть с кем-то, и если я, если мы… Все это неправильно !
Эйслинн чувствовала себя почти идиоткой из-за того, что волновалась об этом. Она рисковала вызвать на себя гнев короля фейри, а переживала из-за своей невинности. Он мог лишить ее жизни, ослепить ее. В таких обстоятельствах девственность не должна была много значить для Эйслинн.
Но для меня это много значит!
Она отошла к дивану.
— Мне очень жаль. Прости меня. Ты был прав, я…
— Тебе не за что извиняться, — перебил Сет. — Ты ничего такого не сделала. Я расстроен не из-за тебя. Из-за него.
Сет замолчал. Он не шевелился, просто стоял посреди комнаты и смотрел на Эйслинн. Она села на диван.
— Ты — все, что имеет для меня значение.
— Обними меня, — попросила она и вдруг отвернулась. — Если тебе, конечно, все еще хочется этого.
— Каждый день, — заверил Сет и тут же оказался рядом. Он поднял ее на руки и держал так, словно она была чем-то хрупким и слишком ценным. — Я хочу, чтобы ты была со мной каждый день. Ничто и никогда не сможет этого изменить.
Глава 21
Фейри уронила три капли драгоценной
жидкости на левое веко своей спутницы, и та
увидела восхитительную страну… С тех пор она
обладала способностью видеть фейри, даже
когда они были невидимы.
«Мифология фейри» (1870)
Томас Кейтли
Дония шла мимо фейри, столпившихся вокруг дома Сета — парочка знакомых охранников, суккуб-полукровка Сериз и несколько Летних девушек. Никто из них не улыбнулся ей, ведь Кинана рядом не было. Они, как и раньше, склоняли перед ней головы, но в этих проявлениях почтения не было ни капли теплоты. Для них она была врагом, несмотря на то, что она ради Кинана рискнула всем тем, чем не желали рисковать другие девушки.
Им удобнее было забыть об этом.
У двери Дония приготовилась ощутить слабость, которую неизбежно принесут эти ужасные стены. Она постучала. Боль тут же пронзила согнутые пальцы.
Дония постаралась никак не отреагировать, когда Эйслинн открыла дверь. По ее лицу Дония поняла, что воспоминания Эйслинн о ярмарке далеко не такие четкие, как у Кинана. Он признал то, что опоил ее летним вином и воспользовался моментом, чтобы заставить ее веселиться с фейри и танцевать с ним. Он всегда так действовал, и ему это удавалось — легко радоваться, верить.
Но Эйслинн выглядела просто ужасно.
Сжимая руку Эйслинн, рядом стоял ее смертный, Сет, сердитый и настороженный.
— Что тебе нужно? — Резко спросил он.
Глаза Эйслинн округлились:
— Сет…
— Ничего, Эш. Все нормально, — улыбнулась Дония.
Как бы ей ни хотелось, чтобы Кинан добился успеха, глядя на выражение лица Сета, Дония не могла не почувствовать к нему уважение. Этот смертный стоял на пути искусного в соблазнении Летнего Короля, и именно смертный сейчас держал Эйслинн за руку.
— Просто хотела поговорить, — добавила Дония.
Сериз подошла ближе, сопровождая свое приближение хлопаньем крыльев, будто это могло напугать Донию.
— Может немного прогуляемся? — Предложила Дония.
Она обернулась, чтобы взглянуть на Сериз. Затем выдохнула поток холодного воздуха в нее, не слишком сильный, чтобы ранить, но достаточно ощутимый, чтобы напомнить ей о подобающем поведении. Сериз взвизгнула и отшатнулась от холода.
Дония улыбнулась: в последнее время у нее было мало поводов для радости. Вдруг она осознала, что Эйслинн наверняка видела эту небольшую стычку и слышала Сериз. Сет не шевелился, он этого не слышал. Фейри могли поднять несусветный шум, от которого у смертных начинались головные боли, но они не могли его слышать и потому никак по-другому не реагировали.
Восклицания за спиной Донии подтверждали, что другие тоже заметили реакцию Эйслинн. Дония посмотрела ей в глаза:
— Ты видишь их.
Эйслинн кивнула.
Дрожащая Сериз спряталась за спиной рябинника, Летние девушки от изумления пооткрывали рты.
— Я вижу фейри, везучка мне, — добавила Эйслинн уставшим голосом. — Ты можешь зайти или тут слишком много металла?
Дония улыбнулась браваде девушки.
— Я бы предпочла пройтись.
Кивнув, Эйслинн посмотрела на главного охранника.
— Кинан уже знает, — сказала она рябиннику, — теперь и Дония тоже. Если остался еще кто-то, кому надо сообщить об этом, то сейчас самое время.
Донию передернуло. Нет, это не бравада, это — безрассудство. Они с Кинаном составят замечательную пару.
Прежде чем кто-либо успел ответить, Дония прошла мимо Летних девушек и остановилась перед рябинником:
— Если кто-нибудь из вас скажет об этом Бейре, я вас из-под земли достану. Если преданности Кинану недостаточно, чтобы держать рот на замке, я закрою вам рот лично.
Она уставилась на Сериз.
— Я бы никогда не предала Летнего Короля, — прорычала та.
— Вот и прекрасно, — кивнула Дония и вернулась к Эйслинн.
Повисшую тишину нарушал только трепет крыльев Сериз. Наконец, Дония спросила:
— Стоит ли мне говорить тебе о непостоянстве Кинана, его похотливости и о том, что доверять ему — настоящий идиотизм?
Эйслинн побледнела и, посмотрев в сторону, ответила:
— Похоже, это мне уже известно.
Затем Дония обратилась к Сету:
— Ты сказал, что ты не ее кавалер, но ты ей нужен. Может быть, мы сможем поговорить о кое-каких травках?
— Минуточку. — Сет втащил Эйслинн внутрь и закрыл перед Донией дверь.
Ожидая их снаружи, Дония холодно улыбнулась Летним девушкам, надеясь, что этого достаточно, и ненавидя ту роль, которую должна была играть. Я дала слово…
Сериз зашипела на нее из-за спины рябинника.
— Почему? — Спросила Трейси, одна из самых молодых Летних, и подошла к Донии ближе, чем когда-либо осмеливались другие. — Он до сих пор заботится о тебе. Как ты можешь так поступать с ним?
Трейси хмуро смотрела на Донию, всем своим видом показывая, что действительно не понимает этого. Трейси была тонкая, как тростинка, и обладала приятным мягким голосом. Она была одной из тех, кого Донии трудно было убедить не рисковать ради Кинана. Она была слишком хрупкой, слишком доверчивой и слишком мягкой, чтобы быть Зимней девушкой или Летней Королевой.
— Я дала клятву, — в который раз объяснила Дония.
Но Трейси видела мир в черно-белых тонах. И если Кинан был хорошим, то Дония — определенно плохой. Простая логика.
— Но это причиняет Кинану боль, — покачала головой Трейси, будто могла отогнать все проблемы, просто сказав им «нет».
— Мне тоже, — ответила Дония.
Другие девушки утащили Трейси и старались отвлечь ее, чтобы она не расплакалась.
Ее нельзя было выбирать. Дония до сих пор чувствовала себя виноватой, и, как она подозревала, Кинан тоже. Летние девушки напоминали хрупкие цветы, которым, чтобы цвести, был необходим постоянный солнечный свет: они не могли подолгу находиться вдали от Кинана, иначе они бледнели и умирали. Однако Трейси никогда не выглядела особо «цветущей» несмотря на то, что находилась рядом с Кинаном круглый год.