— И потом, я обещала лично твоей матери, что позабочусь о тебе, — как бы неохотно сказала она.
Томас ненавидел подобные штуки. Все эти "ах, я знал твоих родителей", "в память о них мы сделаем все, чтобы ты…" и прочую бессмыслицу, которую, кажется, говорили только для того, чтобы посмотреть, насколько плохо ему станет. Они все говорят так, будто это их утрата, будто это они потеряли, а потерял на самом деле он, только он!
Томас вздохнул поглубже и бросился на экран с кулаками. Изображение рыжей девчонки разлетелось вдребезги.
Глава 2
Император Томас прибыл на пятую верфь ранним утром по местному времени. Вечерняя смена уже давно закончила работу, а утренняя явится только через полтора часа. Он кивнул дежурному администратору, поспешно вскочившему и согнувшемуся в поклоне.
— Ремонт идёт по плану? — спросил он.
— Да, сир, завершены все внешние и почти все внутренние работы. Осталось только разобраться с блоком памяти. Данные сохранились, они законсервированы в мыслительной части, мы продублировали их на всякий случай. Шедий уже заказан и в пути. Для реставрации понадобится один стандартный слиток. Как только он прибудет, можно будет перезагружать её — и готово.
— Отлично. Я хочу на нее посмотреть.
— Да, сир. Выделить вам сопровождающих?
— Не стоит. Работайте.
— Да, сир.
Император Томас шел к ремонтному отсеку и напряжённо размышлял. Дублированные данные создают некоторую проблему. Он ожидал, что так будет, но до сих пор не решил, что делать с возможной оглаской. Всё остальное шло по плану, других осложнений не предвиделось, но вот проблема огласки все еще никак не решалась. Наверное, ее вовсе нельзя было решить полностью, только жонглировать обстоятельствами в надежде, что удастся ее избежать. Просто делать все максимально тихо, благо здесь нет Советов и никто не спросит его, какого черта он творит. Ему и нужно-то еще несколько дней… Отсек открылся при его приближении, и Томас зашёл внутрь.
Корабль был тихим и тёмным. Непривычное и жутковатое зрелище, как человеческий труп. В какой-то степени это и был труп, хоть и не человеческий.
"Строго говоря, не труп, а тяжело больной без сознания", — мягко поправил его внутренний голос.
"Это всё равно что труп. Одна ошибка, и пациент будет мёртв".
Значит, не надо ошибаться.
***
"А на твоей ладони,
Мой принц, блистать короне.
И взрослые, и дети -
Твои до самой смерти.
А на твоей ладони,
Мой принц, блистать короне.
Корабль и человек -
Они твои навек.
А на твоей ладони…"
— А почему "на ладони"? Почему не "на голове"? — спросил Томас, когда этот дурацкий образчик прошловековой лирики наконец отзвучал. Руби почему-то считала, что это тоже "культура", к которой он непонятно зачем должен приобщаться. Лучше б современное что-нибудь включила, а то он перед мальчиками иногда выглядит идиотом, который не с другой планеты и даже не из другого сектора, а вообще из другого века прилетел.
— А ты не помнишь? — удивилась Руби. — Отец или мать никогда не показывали тебе корону?
— Нет. Но они же не носили короны в руках, это-то я помню.
— Конечно, не носили. Корона была встроена внутрь их ладоней. Вызывалась она то ли мысленной командой, то ли специальным жестом. И тогда она зависала над ладонью, такое объемное изображение.
— А для чего она нужна?
— Ну, для начала, это просто символ власти. Но у нее явно есть и другие функции. Ей пользуются для доступа в любые архивы, ею закрывают и открывают кодовые замки — любые. И подозреваю, что этим дело не ограничивается, но вот подробнее, извини не скажу.
— Не хочешь?
— Не знаю.
— Как это? — опешил Томас. — Ты — и чего-то не знаешь? Да пока мы говорили, ты же три раза могла об этом прочитать.
— Могла бы. Но видишь ли, это закрытая информация. И для кораблей, и для людей. Я так понимаю, это тоже одна из функций короны: доступ к информации о ней. Когда-нибудь ты ее получишь — и тогда все узнаешь.
Тогда Томас решил, что Руби почему-то вредничает и не хочет давать ему нужную информацию. Три дня искал сам, ничего не нашел. Шесть лет спустя, когда корона засияла над его ладонью, он узнал, что Руби сказала ему чистую правду: она ничего не могла знать об этом.