Вероника Соболева будто открыла глаза и увидела Егора Ивановича совсем другим. Из принца, саркастичного героя, несущего свет и знания, он превратился в того самого “властного героя”, “разница в возрасте”, “от ненависти до любви”.
И от осознания, что он её ненавидит, прочитанного во взгляде волшебных зелёных глаз (болотные они на самом деле, но сердцу не прикажешь, пусть будут волшебно-зелёными), Вероника будто ещё сильнее его полюбила. Ещё утром она была ванильно-мечтательно влюблена, а теперь… заболела. Ей и страшно было от того, как бьётся сердце и перехватывает дыхание, и плохо было от этих чувств, и ничего поделать она с собой не могла. Хотелось, чтобы однажды эти волшебные глаза (обычные они, господи, Вероника!) посмотрели с любовью и тогде этот взгляд стал бы старой забытой шуткой. Общей шуткой. Их шуткой.
Только вот теперь ни за что она сама к нему не подойдёт.
Помимо сердца у Вероники есть гордость…
Примечание:
*Чем меньше женщину мы любим,
Тем легче нравимся мы ей
И тем ее вернее губим
Средь обольстительных сетей.
"Евгений Онегин" — А.С.Пушкин
=…но отчего ж, мой шевалье, такая слабость духа…*
Роня сидела в столовой и тёрла красные глаза, над чашкой чая. День казался тяжёлым, вымученным. Заранее проигранным. И скоро закончится пара, и скоро придут подруги, спросят, что же произошло. Напротив стояла ещё одна чашка с чаем, из неё пила пухлая буфетчица, она же Роню угостила вредным “завтраком студента” и она же сказала, что плакать из-за мужиков — “наша женская доля”.
Вот ведь… Роня к этому была не готова.
С тех пор, как Веронике исполнилось четырнадцать — её все любили. Мальчишки уважали за занятия танцами и за то, что не “давала” никому. Девчонки считали “экспертом красоты” и любили за то, что не уводила их парней. Роня рано начала краситься из-за выступлений на конкурсах и старшей сестры, разбиралась во всяких штуках, вроде умывалок, масок и сывороток. К восемнадцати, уже могла выходить "в свет" без косметики вообще, потому что достигла наивысшего пилотажа в уходе за собой и о своём теле знала всё.
Волосы — ещё одна гордость. Рыжие, густые, не крашенные. Они всегда были в идеальном состоянии и тот самый первый мальчик который Роню поцеловал, говорил, что они как у Русалочки. Тот самый мальчик был Рониным кавалером до выпускного, потом они попрощались и стали “бывшими”. До того самого мальчик не добрался, потому что отношения были высокими, а он был из религиозной семьи.
Эти двое ходили гулять в парк и возвращались до темна, а ещё иногда целовались, но не пошло. Не так, как Егор Иванович целовал Иванову в лекционной.
Потом институт, и все любят Веронику. Она танцует, она звезда студии, её возят на конкурсы. Она знает где чайник в деканате, и кто из преподавателей с кем спит. Её подвозит до дома Елена Юрьевна, зав кафедрой, а ещё она в составе всех танцоров, бывает на “Генеральской даче” у великолепного Глеба Игнатова, ещё одной местной звезды гуманитарных наук.
И вот… Веронику ненавидят. И главное, что это делает тот самый, которого она беззаветно любит.
Потому она согласилась пойти в бар. Потому была готова там оторваться, и потому впервые решила, что будет пить, веселиться и отрываться, даже если на голову упадёт небо.
Ну это пока небо реально не упало!
Девчонок пришлось ждать на улице у бара, пристукивая каблучками от холода. И тут… такси и из него Егор Иванович, подающий руку Ивановой. Эта Иванова как по ковровой дорожке прошла в клуб, даже не глядя на Роню, а вот Волков задержался, смерил взглядом несчастную Флёр де Лис и прошептал:
— Если ты думала, что используешь это против меня — извини, но мне и правда нечего скрывать, — и пошёл дальше…
Вероникин Феб Де Шатопер только что выбрал эту гадкую Эсмеральду, а не чистую и невинную Флёр де Лис, хоть Роня и не была уверена, что Иванова тянет на роль цыганки.
А ведь он и правда совершил каминг-аут, он сообщил всем, что встречается со студенткой и не стесняется этого. И хоть Вероника его не собиралась “топить” — теперь ей стало совсем плохо. Иванова официально девушка Волкова.
Спустя пятнадцать минут, уже сидя за столиком в баре, Вероника не могла не смотреть в сторону Егора Ивановича. Она пыталась, действительно, честно пыталась, но взгляд сам останавливался на нём и его спутнице. И Роня слишком хорошо изучила своего мучителя историка, чтобы понять, как же ему… скучно.