- Ты строитель?
- Сам не строю.
- Что тогда делаешь?
- Разрабатываю проекты.
- Что за проекты?
- Разные. Жилые комплексы, загородные дома…
- А у тебя есть загородный дом?
- Пока нет.
- Почему?
Господи…и откуда такой напор? Похоже на игру в настольный теннис, если честно. Давид так напирает, а с Лешей такого и близко не было…Неужели он чувствует что-то большее? Я ведь чувствую, что Олегу он совсем не доверяет…Может и правда я слишком транслирую свое отношение? Это неправильно…ох, боже, надо как-то исправляться.
- А если…
- Так все, прекратите оба! - обрываю блиц-опрос и тянусь к радио, - Давайте лучше послушаем какую-нибудь хорошую музыку?
- И попоем? Мы с мамой каждый день поем по дороге в садик, - объясняет неожиданно Олегу, - Она говорит, что если мальчик любит девочку, должен спеть ей песню.
- А ты кого-то уже любишь?
- Ну так…была одна, но она захотела замуж, а я еще слишком юн для этой кабалы.
Не сдерживаю смех, да и Олег тоже. Он вдруг так…странно на меня смотрит, нежно что ли? Счастливо? Даже неловко. Я взгляд отвожу, когда снова получаю от рациональной части сознания по башке, но Давид что…он еще накидывает сверху.
- А ты замужем?
- Женат.
Бьет, но Олег поясняет.
- - …У мужчин это называется «женат».
И я, черт меня возьми, выдыхаю. Знаю, что он женат, но не слышать этого подтверждения мне почему-то проще.
- Да? Почему? - впервые вопрос не с намерением его выбесить, а действительно заданный с интересом, на что Олег слегка улыбается.
- Потому что, когда мужчина вступает в брак с женщиной, он берет за нее ответственность. Она в свою очередь встает за спину мужа. Поэтому…
- За мужем. Да?
- Да.
- А ты брал такую ответственность? - снова пропускаю пару сердечных ударов, и ситуация не улучшается, когда Олег тихо отвечает.
- Да.
И на меня взгляд бросает. Черт! Прекрати!
- А ты любишь петь? - Давид все не угомонится, но я этому даже рада — Олег отвлекается, со смехом мотнув головой.
- Я совсем не умею.
- Ну ясно, ясно…значит не любил никогда?
- С чего ты взял?
- Я же говорил. Когда мальчик любит девочку…
- Думаю, что все немного сложнее…
- Вечно вы взрослые все усложняете, лишь бы не делать того, что нравится.
Я не могу сдержаться и тихо смеюсь — знаменитая философия Давида в здании. Любит мой сынок поразмышлять о великом, а еще любит попеть. По радио как раз играет знаменитая песня «The Jackson 5* — ABC».
В таком веселом настроении мы наконец заезжаем на озеро. Я помогаю Давиду вылезти из машины, не смотря на все сопротивления, а потом подаю его рюкзак. Там, конечно же, Молния, без которой ехать куда-либо он снова отказался. Купаться, жаль, рано…Погода стоит отменная, жарко, но вода еще холодная. Возможно, конечно, я разрешу сыну помочить ноги, но это его максимум. Зато можно пожарить мясо…Так мы с Олегом и договорились, так что теперь я сижу на покрывале и наблюдаю, как он борется с мангалом. Как вдруг говорит…
- Он очень хорошо знает английский.
- Для своего возраста? Да.
- Для любого возраста. Почему ты не работаешь в школе? Учить детей — твое призвание.
Меня это вдруг так бесит, потому что стыдно признаться, что из-за денег. Не хочу, чтобы он знал о моих промахах. Я ведь сильно от него отстаю, поэтому и отвечать не думаю — отворачиваюсь.
- Алис?
- Не лезь в мою жизнь, ты здесь не ради меня, так что давай…будешь следовать договору!
Знаю, грубо, и знаю, что, возможно, я нехило так переборщила, а не могу себя сдержать. Тема-то реально больная…и я опять, как ребенок, от нее сбегаю поближе к воде. Вообще, если честно, не хочу с ним контактировать больше необходимого, а вместо того лучше проведу время с Давидом.
Он как раз купает свою Молнию. Бережно так, знаете? Аккуратно. Чтобы вода не попала в панцирь, то есть только ее живот мочит. Я улыбаюсь. Да, это гораздо продуктивнее.
Тем временем Олег продолжает заниматься едой. Я уже забываю о нашей стычке, возвращаюсь к пледу, но теперь борюсь с другим: сказать Олегу о том, что Давид что-то задумал или промолчать? Очень хочется выбрать второй вариант, если честно, но честно это будет по отношению к нему? Не-а. И я, еще немного помявшись, шепчу.
- Он что-то задумал.
Олег реагирует не сразу, лишь через пару мгновений поднимает на меня глаза и переспрашивает.
- Ты что-то сказала?
Вздыхаю вновь и киваю.
- Предупредить хотела о Давиде.
- По поводу?
- Он…у него…эм…скажем так, есть ряд особенностей.
- Что-то со здоровьем? - сразу выдает, но я мотаю головой.
- Да нет же!
- Что тогда?
- Он…у него талант к пакостям.
- В смысле? - расслабляется и даже улыбается, я глаза закатываю, беру виноградину и жму плечами.
- Я пыталась построить отношения, но дальше первого свидания никогда ничего не заходило. Первому моему парню он налил яичных желтков в ботинки, второму разбил объективы, а третьему…вообще кошмар.
- Что же он сделал?
Веселится — по голосу слышу, поэтому цыкаю и смотрю в глаза.
- Это весело в теории, но не на практике.
- Что он сделал, Алиса?
- Запихнул дюжину лягушек в портфель, а машину обсыпал пшеном.
Олег начинает громко ржать, я снова цыкаю. Но улыбаюсь. Ничего с собой поделать не могу, пытаюсь, разве что, оправдаться. Точнее объяснить, насколько все было плохо в последний раз…
- Не смешно. Машину красить пришлось.
- Гениально!
- Ага, до тех пор, пока сам на себе не испытаешь. Я предупредила.
- Мне плевать, - продолжает улыбаться, но говорит тихо, - Я все вынесу.
И снова этот взгляд, от которого мурашки идут…чертов Елагин, чтоб тебе пусто было! Хорошо, меня спасает сын от поисков ответов, как «что сказать, чтобы не ударить в грязь лицом», так и «что же это все значит, черт возьми»?
- Мам…мне надо…туда.
Указывает на кустики, и вот вам еще одна больная тема. Он со мной в туалет не ходит с четырех лет, стесняется, а на меня и это давит — я даже не могу сводить сына в кустики! По понятным причинам…и сейчас тоже ловлю легкий ступор. Олег его считывает сразу, отряхивает руки и идет первым, потом останавливается и головой мотает.
- Ну? Идешь?
Олег
Он не попросит, я знаю, постесняется, поэтому я не предлагаю, а просто делаю. Вообще, если честно, предпочитаю не предлагать никогда — зачем ставить кого-то в неловкое положение, если просто можно сделать? Сразу. Без нареканий.
Но как только мы заходим за машину в уединенное место, я сразу понимаю, о чем говорила Алиса. Давид сюда не по делам пришел, он что-то задумал. Озирается вон, будто ищет как бы исполнить пакость. Я улыбаюсь. Это достаточно мило, если честно, и, прижавшись плечом к дереву, я даю себе эту возможность понаблюдать. Наслаждаюсь даже…
- Давид, что ты задумал?
- Попúсать!
Дергается так, мол, я что, дурак?! Зачем спрашиваю?! Очевидно ведь! Ага, пацан, очень. Даже если бы Алиса не предупредила, очень. Поэтому смеюсь тихо…
- Я вижу. Ну…пúсай.
- Ты будешь смотреть?!
- А если я отвернусь, что будет? Ты кинешь в меня вон теми колючками или украдешь ключи от машины, чтобы что-то подложить?
- Мама предупредила?
- Да.
- Она всех предупреждает, после того, как я испортил машину тому придурку.
- Зачем отваживаешь от нее мужчин? Хочешь, чтобы она одна осталась?
- Мама у меня лучшая.
- Но она не должна быть одна, ты так не считаешь?
- Не должна, но ей нужен лучший. Они — придурки. Недостойны ее.
Я улыбаюсь — что здесь «достойно», так это причина.
- Что улыбаешься?
- Ничего. Просто хорошая причина. И ты выбираешь, я правильно понимаю?
- Проверяю.
- Чем не угодили?
- Разным.
- Например?
- Последний приехал, когда ему удобно было, а не когда ей нужно было.
- В смысле?
- Ей было грустно, я позвонил, как он мне говорил, только слова это все. Отмахнулся. Сказал, что дела важные. Не может быть ничего важнее, чем мама моя!