Мама смиряет меня долгим взглядом, пытаясь просканировать моё состояние, но я абсолютно спокойна.
- Мне казалось, что ты поняла положение Миланы. Я не оправдываю не ее ни Макса, но почему ты называешь её интриганкой? Ты же сама знаешь, что она делает это ради дочери!- в голосе мамы даже проскальзывает укоризненность, и у меня появляется желание оспорить ее слова, но я сдерживаюсь. Не хочу рассказывать маме, каким именно образом Милана уговорила Макса на эту аферу.
- Знаю. –соглашаюсь, чтобы закончить этот бессмысленный разговор.
Слышу шевеление в коридоре, и выглядываю. Замечаю, как Макс проносится по коридору с горсткой вещей и своей подушкой в сторону моей комнаты. Не могу сдержать улыбку. Особенно, когда замечаю Милану, которая с сокрушенным видом, но озлобленным взглядом возвращается на кухню. Этот «ангел» наверное, даже не замечает, как громко стучит ногами по полу от злости, пока приближается.
Мы с мамой делаем вид, что вовсе ничего не слышали, и продолжаем заниматься своими делами.
Но злость Миланы, которая теперь стоит сбоку от меня, и нарезает хлеб, буквально витает в воздухе. Не знаю, как у меня получается вести себя так невозмутимо, пока Милану буквально трясет от напряжения. Что-то больно бурная реакция. Может она боится, что Макс откажется от её плана? Либо же он что-то наговорил ей.
Как только я доготавливаю салат, пересыпаю его в большую стеклянную салатницу, и несу на стол в гостиной. Слышу шаги за своей спиной.
- это ты его так настроила? – Милана спрашивает это тихо, должно быть, чтобы никто больше не услышал. Она втерлась в доверие к родителям, да что уж там говорить, даже я ей поверила. И я не говорю, что весь её рассказ неправдив, но то, как именно она повлияла на Макса, выуживая из него согласие, вызывает во мне к ней не самые лучшие чувства.
Я ставлю салат на середину стола, а Милана тут же опускает на него тарелку с «порубанным» хлебом. По-другому и не скажешь, глядя на огромные куски, нагроможденные на тарелке.
- Я ни на что его не настраивала. Мы поговорили и приняли обоюдное решение. – мой голос ровный, когда я оборачиваюсь к ней. По ней как по открытой книги читается то, что её зацепил поступок Макса. Либо эта девушка что-то чувствует к нему, либо просто боится, что он может отступить. Надеюсь, что это второй вариант, потому что если нет, то я уже буквально воспроизвожу в голове все возможные способы, которыми она пыталась его соблазнить. Интересно, тот единственный поцелуй, кто сделал первый шаг?
Прогоняю нежеланные мысли прежде, чем они полностью завладеют мной.
- Ты хочешь, чтобы он бросил меня на пол пути? Ты заставляешь его отступить? – теперь ее голос переходит на низкое шипение, и я узнаю в ней ту девушку, которая взбесила меня, и я зарядила её пощечину. За которую кстати, я больше не испытываю ни капли стыда.
- Я не привыкла заставлять или принуждать людей к чему либо, в отличие от тебя.- щурюсь, внимательно прослеживая её реакцию. Милана актриса, но это разговор выводит её за рамки роли.
Она старается выглядеть бесстрастной, но от меня не ускользает как она резко приоткрывает рот и втягивает воздух, но быстро адаптируется и берет себя в руки.
- что ты имеешь ввиду? – хмурится с непонимающим выражением, застывшим на лице, как самый невинный человек во вселенной.
- Мы обе знаем, что я имею ввиду. Макс мне все рассказал. И хоть он не видит в твоем поступке никакого холодного расчета, но то, что ты сделала, было чистой манипуляцией, Милана. И, как и Макса, единственное что останавливает меня от того, чтобы прекратить это всё, это твоя дочь. Но, как только все закончится, ты исчезнешь из наших жизней на всегда. – я не узнала собственного голоса, хоть говорила и тихо, но он звучал остро, уверенно, и твердо. И судя по тому, как сейчас выглядит Милана, она меня услышала.
Мы продолжили стоять, упираясь взглядом друг в друга, и лишь услышав звук маминых шагов, отошли друг от друга, чтобы не устраивать новую сцену.
Я была рада, что наконец в моей голове прояснилось хоть что-то, и я все-таки обозначила для себя то, каким человеком является Милана. Она больше не идеальное ангельское существо, хоть у неё и прекрасно получается притворяться. Но вот намерения её, для меня теперь еще большая загадка. Всё ли именно так, как она рассказывала мне, когда объяснялась и строила из себя последнюю страдалицу. Я хочу верить, что она любит дочь, и прежде всего делает это всё ради неё. И если это окажется не правдой, то моему разочарованию не будет предела.