— Тебе удалось выяснить личность мисс Брейк?
— У него была встреча с одной женщиной в ресторане, но я не сумел разглядеть, есть ли у нее родинка на шее, — признался Джон. — Но у меня есть одно предположение, — понизив голос, сказал он. — Линн Фулз!
Мейбл ахнула.
— Ты ошибаешься, Джон, у. нее нет на шее родинки, я проверила, — подумав, возразила она.
— Зато есть крошечный шрам, — мрачно сообщил он. — Возможно, родинку удалили. Исходя из этого предположения, мне не следует оставлять ее надолго без присмотра.
Похолодев от ужаса, Мейбл схватила Джона за рукав и потащила к лестнице.
— Она же поднялась к нему в номер! Как ты мог допустить это?! Ралф Хоупс ничего не подозревает, он беззащитен!
— Перестань волноваться, — сказал Джон, следуя за ней. — Я сочинил для нее историю, будто давно знаю этого человека, что лучше оставить его в покое и память у него восстановится сама собой. Она согласилась со мной. Она представления не имеет, с какой целью он приехал сюда.
— Сейчас у меня нет времени, но ты непременно должен будешь рассказать мне, каким образом оказался втянутым в эту историю. У меня к тебе будет много вопросов.
— Я тоже мог бы тебя кое о чем спросить, но я молчу, — сказал Джон, усмехнувшись. — Удивительно, как эта история подействовала на тебя. Кто бы мог подумать, что и в тихой скромной хозяйке гостиницы скрывался дух авантюризма?!
— Хочешь сказать, что именно этот дух вынудил тебя участвовать в расследовании? — спросила Мейбл.
— Ну, я… — Джон махнул рукой. — Как говорит мой дед, я всегда найду приключений на свою голову. Он, правда, употребляет другое слово. Послушай, дорогая Мейбл, тебе не стоит беспокоиться за Ралфа Хоупса. Этот секретный агент — крепкий орешек и может постоять за себя.
Мейбл вспомнила, как утром Ралф ловко подтянулся на чугунной решетке и перекинул свое тело на балкон.
— Да, он необычный человек, — сказала она негромко.
— Я заметил, что тебе нравятся необычные мужчины, — обронил Джон.
Она промолчала. Вместе они поднялись на площадку второго этажа, Мейбл решительно направилась в правый коридор, где находился номер Ралфа, но Джон задержал ее.
— Послушай, я пойду сейчас в свой номер. Не нужно, чтобы Линн Фулз присутствовала при нашей встрече с Ралфом. Агент Хоупс может неожиданно вспомнить что-нибудь и проболтается при ней. Передай ей, что я дожидаюсь ее в своем номере, хорошо?
Мейбл кивнула и пошла дальше. Дверь номера была приоткрыта, что давало ей возможность наблюдать, как доктор Фулз осматривает Ралфа Хоупса, задает ему какие-то вопросы. Мейбл с нежностью смотрела на мужчину, рядом с которым она забывала обо всем и обо всех. Даже о гостинице, даже о любимой тетушке. Существовал только он, его руки, его губы, его понимающие глаза и волнующий до озноба шепот. Страшно было представить, что еще вчера утром она его не знала. И никогда бы не узнала, если бы он не приехал в эту гостиницу по заданию секретной службы. Ей казалось, что за время, проведенное вместе, она хорошо изучила его, хотя сам он ничего рассказать о себе не мог. О будущем загадывать было страшно, но хотелось.
Представив на минуту, что Ралф становится неотъемлемой частью ее повседневной жизни, Мейбл мысленно отмахнулась. Мечта! Фантазия! В понедельник она проснется и вспомнит все, что произошло между ними, как потрясающее приключение, случившееся на хеллоуин. Монотонная повседневная жизнь не для таких людей, как Ралф Хоупс, который привык бывать в центре тайных событий и постоянно рисковать собой на благо всего человечества. Максимум, о чем она смеет мечтать, чтобы он задержался в их гостинице хотя бы на неделю. Да, вздохнула Мейбл, создать семью с человеком, которого постоянно не будет дома, невозможно. Но и представить себе дальнейшую жизнь без Ралфа Хоупса она не могла.
…Вечером Ралф заметил, что Мейбл чем-то опечалена. За то короткое время, что они провели вместе, он научился распознавать малейшие перемены в ее настроении. Днем она была веселой, они разговаривали, смеялись, даже в карты поиграли. Мейбл заставила его раздеться и лечь в постель, а его грязную после утренних приключений одежду отнесла в прачечную. Во время игры он замечал, что непонятная грусть иногда туманила ее взгляд. Его самого угнетало сознание своей беспамятности. Но все мрачное растворялось в той радости, которую он испытывал, когда Мейбл сворачивалась калачиком у него на груди, как сейчас. Они лежали в постели, наблюдая, как сгущаются тени в углах комнаты на исходе дня.