- … В некотором царстве, в некотором государстве, в подболотном княжестве жил-был… – излагала за кулисами Баба-Яга, показывая кулак своему вестнику и пытаясь отвоевать текст у лося.
Животинка оказалась не промах и пергамент с натуральным ароматизатором «черника» просто так упускать не собиралась. Делая вид, что хочет «просто посмотреть» лосина доковылял до края кулис, боднул рогами занавес и был уличен в поедании текста. Теперь его держали все кроме хозяина. Альтар задерживался, но обещался быть к своему выступлению. Мы тянули, как могли, махнулись на последний номер, когда чипсы уже съедены, а антракта для пополнения запасов и поднятия настроения нет, но больше откладывать не получалось.
На сцену вышли болотный князь, который царь, (явное нарушение традиции зеленых устоев!) и его сын, заняли полагающиеся позы. Лики их были возвышенно прекрасны, как будто не они только что целовались с лосиной. Целоваться с Жабкой не разрешила сама Жабка, променяв их всех на одну не облизанную меня. Но мы отклонились.
Вышли, значится, наши лоси на сцену, встали горделиво, глазами сверкнули, профиль свой гордый показали… Анфас решили приберечь для более эффектных сцен: не каждый оценит живительную маску из лосинной слюны, которой обиженный зверь наградил их из-за кулис.
Вита принялась читать слова автора (коллективного и с больной фантазией невыспавшихся адептов, еженощно корректировавших сценарий по ходу проблем с реквизитом), а я поползла. Жабка гарцевала за моей спиной, сотрясая сцену. Но ей никто не сделал ни единого замечания. А мне… мне на каждой репетиции доставалось за топорщащийся над иллюзией травки зад.
И вот ползу я, ползу. Никому не мешаю, попу не выставляю – правильно ползу, как боец только без винтовки. Вместо оружия зажат в зубах повод, и Жабка радостно скачет, норовя припечатать кикимору-неудачницу к сцене и облобызать, чтобы красивее была.
Кое-как докатившись до кустика, который все же оставили непрозрачным, чтобы я могла уединяться и в носу ковырять, если заскучаю. Скучать не приходилось, но отбиваться от Счастливой Жабки и не пускать ее в открытую зрительскому взору часть сцены я еще не могла. Почему же я ползла, если никто не видел, может спросить любой разумный человек. А потому… что любителей сделать занавес прозрачным с одной стороны было, как показала практика предыдущих выступлений и, соответственно, более ранний опыт коллег, хоть отбавляй.
И вот сижу я такая красивая: шевелюра зеленная, растрепанная, лаком стойкой фиксации от лучшей в мире компании Жабка и Ко прядки слеплены, на лбу огурец прицеплен (морщины разглаживать), пыпурчатая тварюшка играться хочет, беснует. Ей лось вторит. Вот уж кто нашел друг друга. Но жизнь несправедлива: нет на свете места их запретной любви.
- … сын мой, – распинался царь-батюшка, живописуя бедному Недураку, как он попал по воле рока. Да уж, наградили боги батюшкой, видать, думал бы настоящий болотный сын, слушая исповедь родителя. Это ж позор всей расы: сел играть, и полказны на ура спустил. И кому?! Светлому магу. А тот решил мало царя обуть, надо еще и опозорить: и давай на желания играть. Продул, вестимо, кто же с белым играть садиться. Эти же играют так, что у шулера шансов не будет, не то что у абстрактного царя, созданного для сюжета и ради денежных вливаний (посол желал постоять на сцене – пришлось идти на уступки). – … Возьми себе стрелу, лук тугой, – брови посла неодобрительно дернулись вверх, но он удержал их на уровне переносицы, – и пусти согласно уложению в места нелюдимые, чтобы компенсацию платить не пришлось, коли в поданного попадешь. Где стрела упадет, там и свататься будешь. Но не ближе пяти километров от городской черты, а то придется штраф за мусор платить, а казна и так пустая, – наставлял царь-батюшка отпрыска.
Взгрустнул Иван-царевич, прикинул, кто за городской чертой живет, посчитал в уме и пошел сдаваться советнице мудрейшей.
Тут я отвлеклась, ибо Жабка потеряла терпение и всякий стыд и высунулась из-за кулисы. Частично. Ее язык коснулся трубы, на которую занавес вешали, и лизнул железо. Пару секунд животное задумчиво не отпускала палку, но после… Болотные декорации стали самыми достоверными в мире. Так плеваться и чихать ни одно существо в мире не может.
Лось приревновал и решил доказать, что и он не робкого десятка. Над головой царя-батюшки пронесся артиллерийский заряд слюны и упал в тылу врага. Я повисла на поводе, надеясь, что хоть на мгновение удержать животинку, если она решит сравнять счет.
Жабка была выше низменных порывов, она напряглась и прицельно стрельнула в потолок, чтобы снаряд срикошетил от потолка и… Судя по опасно покрасневшему лицу Виты, полы придется мыть нам. И хорошо, если тряпки выдадут.
- Жабка, – фыркнула я на животинку. Зря. Меня она любила больше разборок с лосем. Прическа вновь стала нерукотворным эксклюзивом.
Между тем наша часть занавеса наконец открылась, и я была вынуждена поджать конечности и терпеть, не издавая ни звука. Жабка, эта мелочь нехорошая, пользовалась ситуацией, как будто в последний раз до любимого тела дорвалась.
Начался монолог Джейса, который рассуждал о превратностях судьбы: скудоумии попаши, принцессе, что ждала его в далекой колокольне, и проклятом белом маге, который – нет чтобы деньгами взять! – отправил беднягу по болотам шляться и в лягушек стрелять. Взглянув на количество тушек, свисающих с пояса царевича, любая бы Жабка сама самоубилась об дерево, нежели радостно рванула навстречу болотнику. Любая – но не наша.
Наша выбрала третий вариант. Горделиво тряхнув головой, она стрельнула глазками в предполагаемого мужа, припомнила, как он пытался добиться ее расположения на репетициях и… отвернулась. Трейс сквозь зубы выругался: он начал подозревать, что придется попотеть не только от зимнего парадного камзола (другой нам не уступили), но и от упертости нашей животины. Видя такую несправедливость, на дыбы встал лось. У закулисных задергался глаз. Левый. У всех.
«Как мне за себя квакушку взять? – взревел Джейс. – Квакушка не ровня мне!»
Жабка была точно такого же мнения о своем «избраннике» и гордо повернулась спиной к этому странному существу, раскричавшемуся на ее любимом болоте при ее любимой хозяйке. Такое не прощалось. Джейс сглотнул. Я поперхнулась и повисла на поводьях. Жабка ликовала. Так ее еще никогда не любили! Чую, еще пару раз и выгуливать противную тварюшку придется мне. Уезжать после нашей пламенной любви она не пожелает.
- Бери! – крикнул ему Трейс из-за кулис. Посол спешно отбыл домой, спасаясь от нашего зверья, а потому отдувались своими силами. – Знать, судьба твоя такая!
Джейс недовольно обернулся в сторону кулис, встретился взглядом с лосем, под копытами которого треснула сцена, сглотнул и потянулся к жабкиному поводу. Наша царевна негодовала! Ее повод! Грязными руками! Какой-то плебей! Нет, любимая хозяйка, это что за произвол?!
Я ясно читала жесточайшее негодование в больших глазах пупырчатой красавицы, но поделать ничего не могла. Работа – она такая. Приходит и сковородкой по голове. А потом еще раз, и еще, и еще… Жабка, ты слишком рано поняла, как несовершенен этот мир. Я предательски сунула повод скорчившемуся под весом жабкиной лапы Джейсу.
- Откормили, – шепотом простонал мне он.
- Похудела, – не согласилась я. Юноша неодобрительно зыркнул на меня из-под косой принцевой челки и потащил Жабку к лосю. Нам предстояла битва титанов. Выжить мог только один.
То и дело поворачивая голову ко мне, Жабка понуро брела за кулисы, как дева на заклание. Глаза ее были так печальны, так горели нескрываемым азартом, что Лось невольно сдал назад и пригнул голову, отчего кончики рогов выглянули в зрительный зал. Увы, мне от этого легче не стало.