Дома Гарри срочно нашел адрес Гермионы и побежал уговаривать папу прокатиться в одну из пригородных зон Лондона, Грейнджеры, к счастью, жили не в запредельной дали. Вот и дом, типовый, двухэтажный. Правда, рядом со ступеньками расположился широкий пандус. Невольно косясь на него, Гарри, ощущая какой-то иррациональный страх, нажал на кнопку звонка. Дверь открыла Гермиона. С минуту они молча таращились друг на друга. Гермиона на высокого и тощего Гарри с короткими, отросшими ежиком волосами, Гарри на такую родную большеглазую и серьезную девочку.
— Привет, Гермиона… — виновато поздоровался Гарри. За его плечом кашлянул дядя Вернон. Гермиона спохватилась, отъехала в сторону, давая дорогу, и запоздало пригласила:
— Ой, здравствуйте, проходите, пожалуйста.
После того, как всё разъяснилось…
— О господи, знал бы я, чем обернется моя поспешность… — сокрушенно покачал головой Джон Грейнджер. — Моя это вина. Увидел Гарри в ПИТе, узнал его и, не разобравшись ни в чем, понес дурную весть по миру.
— Да, вечная наша проблема — выносить ошибочные суждения, — задумчиво пробасил Вернон. — Помню один случай из кадетской юности… Был у нас комендант, вредный-превредный старикашка, его все пацаны боялись. Ну и я в том числе. И вот, поди ж ты, послали меня как-то раз к нему на дом, какой-то пакет передать… вроде как бумаги на подпись. Ну и пошел я, кадет Дурсль, с важным заданием, стучусь к нему, а у самого все поджилки трясутся… Открывает дверь этот страшный и ужасный Джим Барстоу, кошмар и страх всех мальчишек, впустил меня в дом, захожу, на кухню прохожу, а там… Короче, сел он на стул и начал слепого котеночка из пипетки кормить. У меня тогда все шаблоны трещинами пошли — и это, простите, страшилище Барстоу?!
Гарри и Гермиона заинтересовано переглянулись, а потом молча и согласно кивнули своим мыслям. Пора. Пора присмотреться к завхозу Филчу, глядишь и он не таким страшным окажется…
========== Часть тринадцатая. Девочка в кресле на колесиках ==========
Гермиона улыбалась. Скоро в школу и все будет хорошо, потому что рядом верные друзья — Невилл и Гарри. Оказывается, Гарри жив, а она просто неправильно поняла медсестру и запаниковала. Сама виновата, чего уж там… Невилл так трогательно о ней заботится и ухаживает, и от этого так тепло на душе… Гермиона никак не могла простить Рона — его слова были буквально выжжены в ее душе, и также она понимала, что никогда им более не быть друзьями.
В этот день было немного страшно, но она же была с Невиллом и его бабушкой — волшебной женщиной, строгой, требовательной и бесконечно доброй. Именно леди Августа, как она разрешила себя называть, уберегла Гермиону от второй депрессии и от плохих мыслей о… прекращении существования, убедив, что Гермиона не урод и что надо просто чуть-чуть подождать. А пока — вокзал и шумноватое дыхание Невилла, отстоявшего свое право катить коляску.
Привычный барьер, окутанный паром «Хогвартс-Экспресс» и встречи… Вот Гарри, принявшийся радостно обнимать Невилла и Гермиону, вот Малфои, как всегда надменно-холодные, вот… нет, она не будет смотреть туда, где Уизли. Но близнецы сами увидели ее и подбежали, общаясь так, будто ничего не изменилось. Гермиона, несмотря на всю работу психологов, все еще стыдилась своего состояния, но поведение окружающих, ненавязчиво поддерживавших ее, убедило, что все будет хорошо. С шутками и прибаутками ее подняли вместе с креслом в вагон и закатили в купе, повернув так, чтобы ей было комфортно. Неожиданно оказалось, что один из диванов можно сложить, давая ей место. Друзья окружали ее улыбками, говорили обо всем. Сунувшегося было в купе Рона как-то быстро и незаметно наладили вон, сопроводив «Силенцио», однако подошедшего Малфоя никто не гнал. Драко был молчалив и внимателен, хоть и не задержался надолго. Ожидавшая злых слов Гермиона была несказанно удивлена таким его поведением. Прозвучал гудок, и поезд двинулся, медленно набирая ход.
Дети общались, ходили в разные купе в гости, путь продолжался, как и каждый год. Поезд мерно стучал колесами на стыках, убаюканная этим и ощущением дружеской теплоты Гермиона задремала. Она спала и не чувствовала, как верный Невилл разворачивает кресло и устраивает ее поудобнее, как Гарри накрывает пледом, как близнецы вешают табличку «Силенцио без предупреждения», как юная Лавгуд нежно гладит ее по голове, тихо что-то напевая. Она спала, расслабившись, и ей снились только самые волшебные сны. И будто издали звучали слова:
»…Спаси и сохрани ее мечту,
Ее надежду, радость, доброту,
Души и сердца юных чистоту,
И восприятья мира остроту…»
Может быть, именно эта девочка и пробудила в жестоких детях доброту. Ту, которую называют Светом души. Ту, ради которой совершаются подвиги. Что ж, время покажет, а пока «Хогвартс-Экспресс» приближался к станции назначения, где детей ждали преподаватели и новый учебный год.
Полумна мягко разбудила Гермиону, когда до станции оставалось не более десяти минут:
— Просыпайся, Гермиона, надо мантию надевать, мы почти приехали.
Гермиона потянулась и поняла, что она лежит под пледом. Невилл с улыбкой привычно переодел ее, ведь она уже совсем не смущалась его, к удивлению Луны, что-то понявшей и потому понимающе улыбнувшейся. После этого он, осторожно поддерживая ее, пересадил в кресло и накинул мантию сверху так, чтобы она хоть немного маскировала кресло. От такой чуткости у Гермионы защипало в носу, но она справилась с собой.
— Ну что, по… пошли? — чуть запнувшись, тем не менее радостно спросила девочка и после общего кивка вырулила в коридор.
На выходе дети расступились, давая ей дорогу, и, мешая друг другу, помогли спустить коляску. Гермиона, смущенно улыбаясь, благодарила… Это было очень неожиданно и очень приятно. Так же ее коляску занесли и в карету, где они остались втроем — Гермиона, Невилл и Гарри. Всю дорогу до замка они прошутили и просмеялись, и вот, наконец, и замок. Сразу же проблема — ступеньки. Гермиона растерялась, не зная, что делать, а Гарри с Невиллом, кивнув друг другу, подняли ее коляску с разных сторон и понесли к дверям. У дверей же их ждал Филч, сразу же кинувшийся на помощь. Дети настолько не ожидали этого, что чуть не загремели вниз по лестнице.
— Ничего, девонька, все наладится, — тихо и очень по-доброму сказал Филч Гермионе, вызывая домовика. — Смотри, эта эльфийка будет тебе помощницей везде. Ее уже проинструктировали, и потому не стесняйся обращаться за помощью, договорились?
— Д-д-да, мистер Филч, — запинаясь, ответила Гермиона. Такой Филч для нее был внове, и она не знала, как себя вести. А завхоз, улыбнувшись, погрозил детям узловатым пальцем и ушел. Не таким уж он и страшным оказался…
— Хозяйка Гермиона, куда вас доставить? — тоненьким голоском спросила молодая эльфийка.
— В Большой Зал, пожалуйста, — почти прошептала Гермиона, — а можно и моих друзей?
Миг, хлопок и они в Большом зале. С этого ракурса он смотрелся еще более огромным и величественным, свечи были где-то высоко-высоко, а столы — в почти недосягаемой дали. Улыбнувшись, Гермиона направилась к столу Гриффиндора, но почти сразу же остановилась, напоровшись на жадные взгляды. Ее разглядывали, как мартышку в зоопарке, и от таких взглядов она почувствовала себя голой. Что интересно, настолько откровенно пялился лишь факультет Годрика. Змеи поглядывали искоса, не фокусируя взгляд. Вороны не нашли для себя ничего интересного в этом зрелище, а барсуки попросту стеснялись глазеть.
Обнаружив, что Гермиона остановилась, Невилл и Гарри посмотрели на нее, а потом на стол. Мгновенно поняв суть затруднений подруги и встав перед столом, они веско произнесли:
— Гляделки убрали, быстро!
Профессор МакГонагалл уже хотела возмутиться такими словами, но встретила тяжелый взгляд Невилла, не обещавший ничего хорошего тому, кто нанесет хоть какой-то вред девочке. Словом, мыслью, действием или бездействием.
— Да, Минерва, тяжело с тактом у твоего факультета, — задумчиво заметил Дамблдор.