— Вы хотите сказать, что я толстая?
— Я хотел сказать, что вы чувственная, — промурлыкал он, кажется, искренне. — Вы сами спросили.
Девушке пришлись по душе эти слова. Теперь мужчина, к которому она тщетно старалась почувствовать неприязнь, отчаянно заигрывает с ней, а ей все равно!
Она, волнуясь, откинула прядь волос за плечо.
— А по каким еще причинам женщины принимают приглашение танцевать?
— Возможно, чтобы заставить своего приятеля поревновать.
— Но у меня нет приятеля. — Сью готова была ударить себя за оплошность. Не следует выказывать себя бедной-несчастной! Или никому не нужной. Или и то и другое сразу! — По крайней мере сейчас, — непринужденно добавила она.
— Значит, нет, — глубокомысленно произнес Дик.
Надо срочно посмотреться в зеркало, забеспокоилась Сью. Не блестит ли у нее нос? Или вдруг тушь потекла? Может, что-то не в порядке, и поэтому Дик изучающе смотрит на нее?
— Конечно, есть еще одна, самая простая причина для того, чтобы женщина пошла танцевать с мужчиной, — протянул он.
— Какая же?
— Думаю, вы сами знаете ответ.
Он окинул ее долгим, пристальным взглядом.
Сью сочла это вызовом и приняла его.
— Не знаю.
Его серые глаза блеснули.
— Это же очевидно. Женщина просто не может отказать. Она хочет оказаться с мужчиной в постели... а танец — социально приемлемый заменитель секса. Это называется сублимацией, — насмешливо закончил он, а затем, увидев ее недовольство, прибавил: — Вы сами спросили, Сью.
Он прав. Возможно, с ее стороны было наивно настаивать на ответе. Но тем не менее на наивные вопросы существуют вежливые ответы, верно?
— Вы пытаетесь смутить меня?
Но то, что он говорил, хотя и не было вполне приличным, вовсе не смущало, а возбуждало ее. Это какое-то сумасшествие!
— Ни слова более! — твердо заявила Сью. — И я действительно ухожу.
— Вы на машине?
— Нет.
— Тогда я провожу вас до дому, — сказал Дик и, увидев, как она уже раскрыла рот, чтобы запротестовать, покачал головой. — Темной ночью женщине лучше не ходить одной.
Сью давненько не приходилось слышать ничего столь галантного. Правда, понятие галантности у нее всегда ассоциировалось с наивностью, а последнее уж никак не подходило к Ричарду Макхэтти!
Чтобы посмотреть ему в глаза, Сью вздернула подбородок, и от этого движения ее каштановые кудри рассыпались по плечам.
— Интересно, что для меня опаснее? — с вызовом спросила она. — Темная ночь? Или вы?
— Вы говорите о разных видах опасности, милая, — заметил Дик с короткой усмешкой, от которой девушка почему-то растерялась. — Но я уверяю, что доставлю вас домой целой и невредимой. Вы удовлетворены?
Сью пришло в голову, что слово «удовлетворена» едва ли уместно в данных обстоятельствах, но она кивнула. Дик поставил их бокалы на столик и с видом человека, привыкшего командовать, повел спутницу к дверям.
Сью чувствовала, как колотится ее сердце. Успокойся, твердо сказала она себе, он же предложил просто проводить тебя до дому, а не толкает в пучину разврата. Окинув взглядом из-под темных густых ресниц его сильное, поджарое тело, Сью подумала — хотя это было совершенно на нее не похоже, — что, возможно, в этом варианте в разврате есть что-то привлекательное.
— Вы пришли в пальто? — спросил Дик, открыв стеклянную дверь и впустив в холл струю холодного ночного воздуха.
— Н-нет. — У Сью застучали зубы. Когда она шла на вечеринку, стоял приятный теплый звездный вечер. А теперь дул холодный, пронизывающий ветер.
— Возьмите, вы замерзли. — Дик снял смокинг и накинул его на плечи девушки.
Выйдя из клуба, он, словно зная заранее, в какую сторону им идти, повернул налево. Сью наморщила носик.
— Вы как будто знаете, где я живу.
— Что-то не так? Разве мы идем не в сторону вашего дома?
— Но я не помню, что говорила вам, где живу.
— Значит, все же сказали, — быстро ответил Дик. — Иначе откуда я мог бы знать?
Действительно, откуда? Сью плотнее закуталась в смокинг, стараясь сосредоточиться на пейзаже, чтобы отвлечься от легкого и волнующего запаха мускуса с лимоном, исходившего от кожи Дика, но это оказалось непросто.
По обеим сторонам дороги шли ровные ряды лавровых деревьев. Их неясные очертания поднимались вверх, к ночному небу, пряча огромные виллы от любопытных глаз. То здесь, то там живая изгородь прерывалась массивными воротами, при виде которых сразу же приходили на ум цепные псы, готовые прогнать грабителей, а также зевак, жаждущих посмотреть на дома, а зачастую и на знаменитых хозяев.