Люба отправляла это сообщение, преодолевая внутреннюю дрожь. От его ответа зависела вся ее дальнейшая учеба, не сказать -- жизнь на тот момент. Но в результате получился лишь очередной, в сущности, вопрос.
"Остался бы - поцеловал бы и не только, но! Это мимолетное, прости..."
Еще не поздно остановиться. Есть возможность выйти из игры. Она же не девочка на одну ночь!.. Но... но... пальцы лихорадочно выстукивали ответную смс. Ее била дрожь. Дело было, конечно, не в физиологии, об удовлетворении банального влечения не было и речи. Ради этого она никогда не решилась бы настолько распахнуть свою душу в запредельно откровенных сообщениях. Любе было физически необходимо почувствовать себя нужной ему, хотя бы на час - но только ему! Дать себе поверить на какой-то момент, что они - вдвоем. Физическая близость нужна была для подкрепления существующей между ними привязанности. Она хотела погреться у огня, пусть и чужого. Может быть, по наивности надеялась, что это сделает их ближе. Что говорить - в двадцать лет это вполне позволительное заблуждение...
"Олег, сделай это, пожалуйста..."
Люба понимала, что терять ей уже нечего. Она все сказала в первой смс.
Время было уже позднее, и ребята остались у Ромашовых до утра, благо в гостиной места хватало.
Ночью он пришел в любину комнату. Она ждала, сидя на кровати, обняв руками колени. Олег сел рядом, снимая свитер. Перед тем, как начать ее целовать, он шепотом попросил ее прочесть одно из их любимых стихотворений...
И было решительно неважно, что за одной стенкой - спящие родители, за другой - еще не заснувшие однокурсники. Безумие Любы ненадолго стало их общим безумием.
Утром все вернулось на круги своя. Люба приняла как данность обреченность своих чувств, и на личную жизнь Олега не претендовала. Скажем так - считала себя не вправе претендовать. И изо всех сил пыталась бороться с притяжением, которое, как было нетрудно предсказать, после той ночи только усилилось...
Они дружили. Часто переписывались по ночам, обсуждая ту или иную книжку. Была в этом своего рода романтика, наверное... Или нет? Трудно сейчас сказать что-то определенное. Нет, пару раз ситуация сама собой выходила из-под контроля. Как-то Люба написала небольшую статью - было соответствующее задание по истории, что ли. Дала Олегу прочесть - он с удовольствием брал на себя роль ее рецензента. И его зацепило. Да так, что он поехал к ней после какой-то шумной ночи в общаге, поехал, потому что ему почти физически нужно было с ней поговорить... Но в то утро им не суждено было увидеться. Люба, раздраженная навязчивой рекламой и праздно шатающимися по подъезду людьми, никак не ожидала, что это мог быть именно он, и не стала отвечать на домофонный звонок. Решив, что девушка не дома или не одна, он развернулся и пошел обратно к метро... Он не знал, что она, что-то почувствовав, выскочит на балкон, чтоб убедиться в своем подозрении. Выбежит из подъезда в легком домашнем платье и сапогах на босу ногу. Телефон Олега был разряжен и не мог принять ее звонки и смс... Если бы она успела его догнать тогда, возможно, все было бы иначе. Но этого не произошло. Они, конечно, потом встретились и переговорили, но первый момент, первый безотчетный порыв был безвозвратно потерян.
В последний раз затмение произошло после выпускного, который отмечали снова у Ромашовых. Нет, официальную часть, разумеется, как положено, отгуляли в ресторане. А дома через несколько дней - просто своего рода прощальный гусятник. Время шло к ночи, народ начал разъезжаться по домам. Оставалось человек пять, когда Олег поднял бокал.
-- Ромашова! Я не люблю говорить тосты, но давай выпьем за тебя...
Она не дослушала. Не смогла. Перед ней впервые до боли отчетливо встала беспощадная истина: сейчас они все расстанутся навсегда. Их группы, их дружного маленького студенческого коллектива больше нет - их время прошло. Все позади. Ничего не вернуть. Они все уже не одногруппники, они "бывшие", а это слово еще не было ей понятно... Люба круто развернулась и выбежала в соседнюю комнату на балкон. Стояла и невидящим взглядом смотрела вниз, на зеленые кроны деревьев, молодую клейкую листву. Внутри была звенящая болезненная пустота.
Сзади послышались шаги. Она почувствовала, что это Олег, и обернулась.
-- Лю... Ты чего? Что случилось? - да, только он называл ее так иногда. В-основном, в письмах и смс, редко - вживую.
-- Ничего.
-- Что с тобой?
-- Я просто вдруг поняла, что сейчас все закончится, и мы не увидимся больше... Курица я, наверно?
-- Конечно, курица, - Олег притянул ее к себе. Она ткнулась носом в его рубашку, он ласково приобнял ее. Нет, это было уже выше ее сил...
-- Поцелуй меня, пожа... - договорить она не успела: просьба была лишней. И в этом отчаянном поцелуе слилось, казалось, все: и их непонятная дружба-любовь, и горечь предстоящей разлуки, и благодарность за все теплые моменты проведенных вместе лет...
Пришли родители. Ребята попрощались и разошлись.
Через несколько минут Люба прочла смс: "Для девушек ты на редкость приятно целуешься. PS не шути насчет мальчиков..."
Ей показалось тогда, что это что-то означает...
Воспоминания как-то оживили Олега перед предстоящей поездкой. Он собирался на Кавказ, и путь лежал через Москву, где он планировал задержаться на несколько дней. И встреча с Любой, как, впрочем, и при прежних проездах через столицу, занимала не последнее место в его планах.
***
Прошел очередной майский поход. Заснеженная Карелия... Раньше такого не было. Да, было холодно, да, обжигала ледяная вода, но чтоб по утрам, снимая гидрокостюмы, вывешенные между сосен на просушку, стряхивать с них снег... Ни с чем не сравнимое ощущение - влезать в такую экипировку! Брр!..
Как-то раз, когда катамараны по очереди приставали на ночлег, Люба, выпрыгивая на берег, напрочь забыла предварительно сбросить фал для "парковки" плавсредства и фиксации его на выбранном месте. В результате оказалось, что она стоит на земле, а Шура в одиночку уплывает на двушке в сторону бурлящего за поворотом порога. Первой ее реакцией был безотчетный испуг и последующая за этим откровенная глупость: она не придумала ничего лучше, кроме как шагнуть в воду и попытаться задержать катамаран, ухватившись за тот самый трос. И им всем очень повезло, что Андрей с Денисом подоспели вовремя: и Любу выдернули из холоднющей воды, и Шуру поймали.
Андрей молча покрутил пальцем у виска, Денис прояснил ситуацию:
-- Ты хоть понимаешь, чем это могло закончиться для вас обоих? Ты вообще через минуту занималась бы в Шляпе самосплавом. А Шура хрен бы тебе помог, потому что одному на катамаране ни черта не сделать... Температура воды - плюс один. Долго бы вы продержались? И развлекалочка была бы еще та - вас вылавливать! Не говоря уже о потенциальном результате... - и он мрачно отправил окурок в тлеющий костер.
Урок пошел на пользу, и Люба, безусловно, стала более серьезно воспринимать весь процесс в целом, но где-то в глубине души поселился страх.
Перед любиным днем рождения Шура улетел в командировку. Она была совершенно уверена, что он позвонит ей первым из всех поздравителей - сразу после полуночи, либо, в крайнем случае, с поправкой на разницу во времени, утром. Однако долгожданный звонок раздался ближе к обеду. Первым же, как многие годы подряд, был Олег - его смс приходили одновременно с переключением даты. Люба удивилась, но виду не подала. Мало ли - всякое бывает.
Шурин голос показался ей несколько отстраненным. Будто звонил он не жене, а, скажем, коллеге по лаборатории. Но Люба не стала придавать этому значения: ведь неподалеку от него мог находиться кто-то из знакомых, неловко было бы миндальничать по телефону, пусть и с супругой.
Через несколько дней его командировка заканчивалась, и Люба, отпросившись у Орлова, отправилась в аэропорт встречать своего благоверного. Отпуская ее, Виктор Георгиевич не отказал себе в удовольствии слегка подшутить.