Она подняла трубку.
— Можно запоздалому путнику отогреться у вас? — спросил Андрей. — Он трясется от холода и голода под вашей дверью.
Катя бросила трубку на аппарат и зажала рот руками, опасаясь, что закричит, и мираж рассеется.
Андрей подождал несколько мгновений. Неужели это конец, все пропало, и она не простила его, даже зная о всех перипетиях, о которых наверняка уже рассказали ей родители?
Он позвонил снова:
— Катя, если ты не примешь меня, я не знаю…
Щелчок замка прервал его слова, и правильно, потому что он действительно не знал, что говорить, что делать, как жить дальше, если она сейчас не откроет дверь.
…Как долго они стояли, обнявшись, на пороге квартиры, позже не могли вспомнить ни Андрей, ни Катя. Только хлопок лифта вернул их в действительность…
Утром Андрей попытался тихонько встать, чтобы не будить Катю, но она тут же раскрыла глаза и сонным голосом спросила:
— Уже убегаешь?
— Горе ты мое, чудовище синеглазое, куда я могу убежать от тебя?
— Ты же собирался встать.
— Чтобы сходить за пищей земной — у тебя в холодильнике шаром покати.
— Коварный! Пока я спала, ты в тиши ночной, аки тать, прокрался на кухню и все проверил!
— Сударыня, это непростительный навет. Мне не нужно ничего проверять, потому что я и так знаю: в холодильнике пусто.
— Да, — сдалась Катя, — ты прав. Но как ты узнал?
— Это очень длинная история, — многозначительно протянул Андрей, — как-нибудь расскажу…
— Нет, нет, нет, нет, я хочу сегодня! Нет, нет, нет, нет, я хочу сейчас! — запела она.
— Хорошо. Тогда слушай… Давным-давно, когда наши предки были еще хвостатыми…
— Прекрати немедленно заговаривать мне зубы! — Катя забарабанила кулачками по груди Андрея.
— О боже, ничего от тебя не укроешь. Я хотел подъехать в «Савой» — знаешь, есть такой ресторан, слышала? — и заказать на вечер столик.
— К твоему сведению, я там регулярно обедаю и ужинаю с одним очень любимым человеком…
Андрей крепко обнял ее и стал целовать, возбуждаясь и доводя ее до экстаза…
Вечером они сидели в «Савое», в переполненном зале, и тихо беседовали. Когда ужин подошел к концу, Катя спросила Андрея:
— А чем ты хочешь заняться?
— Тем же, чем и ты.
— У меня контракт заканчивается в середине января, но я пока ничего еще не придумала, хотя Ладислав предлагал продлить его.
— Значит, будем думать вместе, если ты согласна. Можем начать любое дело, какое ты захочешь и где пожелаешь — в Москве или в Средневолжске. Начальный капитал у меня есть.
— Я, между прочим, тоже не бесприданница: мне в Праге очень хорошо платят, да и от «АРКСа» еще остались деньги.
— Катище-чудище, давай не будем сейчас о делах. У нас все получится. Главное, что мы вместе. Помнишь, я тебе давным-давно, когда наши предки были хвостаты, сказал это: главное, что мы вместе.
Катя протянула ему через стол руку и, глядя ему в глаза, сказала:
— Я хочу быть твоей женой.
Андрей поцеловал кончики ее пальцев и ответил:
— Ты уже моя жена, давным-давно, когда…
— Если ты еще раз вспомнишь про наших хвостатых предков, я напьюсь прямо здесь, в этом респектабельном ресторане и стану бить посуду.
— Тогда я увожу тебя отсюда немедленно, — заявил Андрей, позвал официанта и расплатился.
Катя так заразительно рассмеялась, что даже строгому официанту стало смешно, и он начал забавно хихикать, пытаясь при этом сдержаться.
По дороге домой они накупили продуктов, зайдя в небольшой магазин под вывеской «24 часа».
Выгружая сумки на кухне, Андрей заметил:
— Ты обратила внимание на название магазина?
— Не помню, — призналась Катя.
— «24 часа», — подсказал он. — Это значит, что мы можем 24 часа никуда не выходить из постели…
— Но это же разврат! — всплеснула руками Катя.
— Ну да, наверное… — согласился Андрей. — Ты против?
Катя начала раздеваться, смеясь и приговаривая:
— Я — за! Я всегда — за!
Они плюхнулись в неубранную еще с утра постель и долго-долго не спали…
В следующем году они перебрались в новую, трехкомнатную квартиру, потому что у них родился сын Виктор. А еще через год и три месяца — второй, которого назвали в честь другого деда Виталием.
Виктор и Виталий — ПОБЕДА и ЖИЗНЬ.
…Командировка в старинный волжский город.
Для блестящей московской переводчицы Кати это — даже не работа, а приятный отдых.