Адвокат опасался идти сам на квартиру жены своего клиента. Он отправил туда молодого помощника, племянника Эдика.
Тот получил подробные инструкции, как вести себя в той или иной ситуации, что делать, если Эдик будет уже в квартире, а хозяйка неожиданно нагрянет, что говорить ей.
Но все же, переживая за своего не очень опытного коллегу, проводил его до двери квартиры Изольды. Когда на звонок им никто не открыл, удостоверился, что Эдик благополучно проник в квартиру, включил скайп для связи, вышел на улицу и присел на лавочке в сквере недалеко от дома.
— Что там? — нервно спросил Генри Ильич, поторопив племянника.
— Дядя, — отозвался тот, — тебе не видно на мониторе, но тут кругом слой пыли. Такое чувство, что в квартиру никто не входил недели две никак не меньше.
— Покажи мне спальню, — попросил Генри.
— Отыскать бы ее еще в этом количестве комнат, — стуча зубами, похоже, от страха, что хозяйка лежит где-то неживая в одном из помещений, огрызнулся Эдик.
— От входа третья дверь по коридору, — подсказал адвокат своему непутевому племяннику. Он бы сам быстро прошелся по квартире, но ему никак нельзя. А вдруг застанет жена клиента? Эдика он отмажет. А кто станет защищать его, если госпожа Желтухина подаст на него в суд за незаконное проникновение в жилище?
— Смотри, — Эдик обвел требуемую комнату, чтобы Генри Ильичу было видно. — Постель не заправлена.
Куда-то спешила перед уходом — сделал вывод адвокат. Он был немного знаком с Изольдой — та терпеть не могла разбросанные вещи и беспорядок.
— Ищи гардеробную, — приказал он…
Но и осмотр комнаты со множеством шкафов и стеллажей с вещами ничего не дал — не навел на мысль, куда могла деться хозяйка апартаментов.
Дорожные сумки и чемоданы на любой вкус продолжали оставаться на месте, по крайней мере, бреши в их стройных рядах не наблюдалось — никуда не уехала. Вряд ли ограниченная в средствах дамочка стала бы приобретать новую дорожную сумку… Складывалось чувство, что женщина оделась, причем весьма тщательно подбирала наряд. Об этом свидетельствовали вынутые из шкафов и снятые с плечиков платья и костюмы, туфли, сложенные рядом с ними. А потом ушла и не вернулась.
— Присутствие посторонних лиц наблюдается? — на всякий случай поинтересовался Генри.
— Нет, — уверенно ответил Эдик. — Кроме меня, никого. Пусть клиент приходит, удостоверяется, что жена его пропала, исчезла, сбежала или что-то еще, и принимает решение. Я бы на его месте написал заявление в полицию, — сделал он вывод. — Пошел я отсюда. Все же весьма неприятно незаконно находиться в чужой квартире, хоть и вскрыв ее оригинальными ключами и по просьбе клиента.
И быстро направился на выход.
***
— Я хотел бы написать заявление о пропаже человека…
— Кто пропал? Когда? — невозмутимо поинтересовался дежурный на входе в отделение.
— Моя жена…
— Ах, жена… — хихикнул полицейский. Он нажал кнопку на пульте. — Товарищ майор, к вам посетитель с заявлением о пропаже…
— Конечно, господин Желтухин, проверим, не покидала ли ваша супруга границу Российской Федерации, — кивнул усталый майор. У него скопилось уже с десяток подобных заявлений. Накануне развода либо мужья, либо жены исчезали и… Никаких следов, как под копирку. На него уже и начальство недовольно коситься стало. А что он мог сделать? Ищут, но нет тела — нет дела.
— А вы мне можете дать справку, что она пропала без вести? — спросил Желтухин.
— Мы не даем таких справок, — равнодушно отозвался майор. Почему-то ему все задавали один и тот же вопрос. Он привычно процитировал кодекс: — Судебным органом производится объявление гражданина умершим в случае, если отсутствуют данные о пребывании человека больше пяти лет. А признание лица без вести пропавшим производится в судебном порядке по заявлению заинтересованного лица, если в месте его постоянного проживания более года нет данных о нем.
— Спасибо, — пробормотал Желтухин и, тяжело дыша, поднялся со стула.
Заявление он написал, как посоветовал адвокат, но ждать более года не собирался. Придется нанять частного сыщика для розыска супруги, а тот пусть уже общается с официальными органами, если что-то удастся нарыть о пропавшей женщине…